Круглый болван
Шрифт:
— Мистера Кро-гро-строфа? Кгро… Стро…
— Да, да, именно его.
— Утром он гулял с псишкой.
— У него были гости?
— Нет, у него не бывает гостей… Да дайте же выпить!
Его повело назад, но он удержался. Я налил ему полстакана и поставил перед ним на стол. Он потянулся к нему, как ребенок к материнской груди. Жидкость была им высосана мгновенно.
— Кто из посторонних был в доме? — продолжал я допрос.
Как ни странно, но мне показалось, что он начал трезветь.
— Вы что, в одиночку пьете?
Он кивнул головой и при этом чуть не свалился
— Так вот! Пока вы развлекаетесь, в доме убили человека.
— Что?!
Он резко вскочил и тут же упал обратно.
— Кросгроф убит!
Его мутный взгляд начал принимать осмысленное выражение.
— Идите опустите свою щетку под холодную воду, а потом подумайте, как вам поступить дальше.
Я вышел из его чулана и пешком поднялся наверх. Пес продолжал жалобно скулить за дверью. Услышав мои шаги, он начал царапать обшивку, потом загавкал. Я быстро открыл свою квартиру и вошел.
Ну вот, закончился еще один день. Скинув плащ, пиджак, галстук, я прямым ходом прошел в ванную и сделал то, что посоветовал привратнику. Болячку на затылке пощипывало от ледяной воды. Просушив голову полотенцем, я взглянул на себя в зеркало. Передо мной возник образ загнанной лошади в стадии издыхания. Я не стал больше созерцать эту картину, а вернулся в гостиную и налил себе виски. Первый стакан выпил залпом, а второй, держа в руках, начал цедить мелкими глотками. Немного полегчало. Стоя у окна, я обратил внимание на кресло, развернутое к окну. Оно выглядело странно. Вдруг меня как током ударило. Полстакана пролилось на пол. Высокая спинка загораживала то, что меня так испугало, — я отчетливо увидел свисающую с подлокотника белую руку. С минуту я стоял не шевелясь, потом заставил себя двинуться вдоль стены и, тяжело дыша, приблизился к креслу, после чего сделал шаг в сторону и заглянул за спинку.
Мне стало настолько страшно, что я забыл испугаться.
Сидящий в кресле Лукино был задушен моим полотенцем, узел которого затянул его шею. Лилового цвета лицо, высунутый синий язык распух, а глаза вылезли из орбит. Я добежал до ванной, и меня вырвало. Холодная вода сделала свое дело — мне стало полегче. В окно ворвался звук полицейской сирены. Я подбежал и отодвинул занавеску. Скрипя тормозами, у дома остановились две патрульные машины. Копы вылетели из них, как пробки из шампанского, и бросились в мой подъезд. Это конец! Теперь уже ни один Мекли меня не спасет. Все, что касалось меня и моего будущего, сейчас не трогало мой воспаленный мозг. Волновался я только за Веду. Неужели я так и не смогу ей ничем помочь?! Я кинулся к двери и приподнял крышку почтового ящика,, через щель которого была видна лестничная площадка.
Четыре полицейских во главе с сержантом влетели на этаж, как на крыльях. Один из них уперся в грудь другому и ударом ноги вышиб дверь соседней квартиры. Шпиц выскочил на площадку и залился лаем. Один коп остался на площадке. Я чувствовал, как у меня подкашиваются ноги. Шпиц еще несколько раз гавкнул, подбежал к моей двери и начал царапать ее лапами, его лай стал невыносимым. Он эхом отдавался по всему подъезду.
Полицейский с видом ученого индюка наблюдал за
— Сержант! На минутку. Я похолодел.
Из квартиры высунулась физиономия Джоса. Коп указал пальцем на пса. Я отскочил от двери, как ужаленный. Влетев в комнату, я начал метаться из угла в угол. Сработал инстинкт самосохранения, который подсказал мне, что надо делать. Превозмогая отвращение, я схватил Луки и поволок в ванную комнату. В этот момент раздался настойчивый звонок в дверь. Я не мог шевельнуться. Звонок повторился. За ним последовал стук. Мобилизовав всю свою волю, я все же дотащил Луки до ванной и перевалил его через край. В дверь начали барабанить, стены ходили ходуном. У меня не было выбора Я доплелся до двери и распахнул ее. Передо мной стоял во всей красе сержант Джос.
— Что вы тут делаете? — спросил он, не скрывая изумления.
— Заехал в свою квартиру убедиться, что за прошлую ночь она никуда не делась. А что здесь делаете вы? — голос мой подрагивал, но я пытался изобразить, что этому причина— его появление.
Он попер на меня, как бульдозер, и мне пришлось отступить в комнату.
— Я здесь живу, — пояснил я.
Мне казалось, что я слышу скрип колесиков в его черепной коробке.
— Не кажется ли вам странным, Дэйтлон, что вы обязательно мелькаете там, где происходит убийство?
— Убийство? Что, опять кошку задавили у моего подъезда?
Джос стиснул зубы.
— Хорошо, сержант. Объясните, что произошло. Я спал, вы меня поднимаете ночью и толкуете об очередном убийстве…
— Послушай, парень! Прекрати крутить. То твою машину видят возле дома, в котором совершается убийство, а теперь убивают в квартире напротив… Мне все это чертовски не нравится. И думаю, что теперь ты влип.
— Не пугайте, сержант. Вам не удастся навесить на меня чужие заботы. Или вы считаете, что поймали опасного преступника и завтра вашу фотографию напечатают на первой полосе в центральной газете? Ошибаетесь. Ее отрежут. Они точно отмеряют количество публикуемых ужасов.
— Если бы не приказ Фэллоу, ты давно бы пересчитывал остатки зубов в своей пасти, а не хамил бы мне.
— Я у себя дома, и не забывайтесь. Вы не имеете права врываться после одиннадцати часов и учинять мне допрос. У вас ведь нет санкции на арест или обыск? Нет. И проваливайте. Когда пришлете повестку, тогда поговорим. И не думайте, что вам все с рук сойдет.
— Теперь ты меня решил запугать?
Нашей светской беседе помешал вошедший в комнату коп.
— Я нашел нож, сержант, орудие убийства.
— Да? А я думал, он пользовался им вместо зубочистки, — ответил Джос, не оборачиваясь. — Ладно, Дэйтлон, посмотрим, чья возьмет.
— Не стойте и не изображайте из себя рассерженного крокодила. Вас ждет работа.
Он сверкнул глазами, повернулся и направился к выходу. У дверей остановился и ткнул пальцем в грудь стоявшего у порога полицейского.
— Останься здесь, Фрэд. Этот тип не очень-то надежен. Закончим там, и я вернусь сюда Пусть он делает то, что хочет, это его берлога, но он не должен из нее выходить. Понял?