Круглый год с литературой. Квартал четвёртый
Шрифт:
В 1989 году издали его повести под названием «Венецианское зеркало». Сделали доброе дело. Вернули русской литературе хорошего писателя.
3 октября 1900 года родился Томас Вулф, американский писатель из плеяды художников «потерянного поколения». Не дожив трёх недель до 38 лет, он умер 15 сентября 1938 года. На его могильном камне высечены строки из его романа: «последнее путешествие, самое длинное, самое лучшее», – подтверждено тем самым, что его книги были длинными путешествиями по собственной жизни, которая то и дело пробивалась сквозь художественную ткань повествования.
«Длинное»
Трудно сказать, состоялся бы Вулф как писатель, если б не встретился ему Максвелл Перкинс, редактор издательства, который смог дочитать до конца огромную рукопись, смог рассмотреть в ней великое произведение и извлечь его из неё, уломав автора пойти на значительные сокращения. Но какой тяжёлой была эта редакторская работа, «превратившаяся, – как написал Николай Анастасьев, – для обеих сторон в чистый ад»: «Перкинс предлагал что-то поджать, а лучше вовсе убрать, Вулф соглашался, но через несколько дней приносил не сокращённый, а, напротив, вдвое или даже втрое расширенный вариант эпизода». «В общем, – справедливо заключает Анастасьев, – не в дефиците литературного опыта, как решил было Перкинс, дело заключалось – просто такая уж это была литература, и такой уж это был, на других не похожий, автор».
Речь шла о первом романе Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел», который вышел в 1929 году и не отпугнул читателей своим восьмисотстраничным объёмом. Как писатель, Вулф был оценен сразу. Хотя его известность не помешала Перкинсу вновь проявить напряжённо-волевую редактуру, чтобы в 1935 году появился роман Вулфа «О времени и о реке» (название, кстати, дано Перкинсом). И снова – бурный успех у читателей и у коллег-писателей. Фолкнер, например, в будущем назовёт Вулфа крупнейшим писателем Соединённых Штатов.
Вулф любил путешествовать. Особенно ему нравилось бывать в Германии, где его боготворили читатели и где у него было много друзей. Но в 1936 году он столкнулся с гитлеровским «новым порядком», с дискриминацией евреев и, вернувшись в США, написал об этом рассказ «Я должен вам кое-что рассказать». После этого книги Вулфа были изъяты из германских магазинов и библиотек, а самому писателю въезд в Германию запретили.
В 1938 году во время путешествия по Западу США Вулф получил воспаление лёгких. Три недели в больнице улучшения не дали. В конце концов врачи поставили диагноз: милиарный туберкулёз мозга. Экстренная операция выявила, что болезнь поразила практически всё правое полушарие мозга. Не приходя в сознание, Вулф скончался.
После смерти писателя редактор Эдвард Эсвелл стал разбираться в оставшихся в квартире Вулфа ящиках с его карандашными рукописями. Удалось выудить из этой груды бумаг два романа «Паутина и скала» (1939) и «Домой возврата нет» (1940). Но только к 1960-м годам закончилась работа над рукописями Вулфа, которые несли в себе и образцы малой эпической прозы. Напечатанные, они, дневники писателя и его записные книжки лишний раз подтвердили, каким огромным талантом обладал Томас Вулф.
Вообще сам писатель, несмотря на то, что в двух последних романах его герой действует не под тем именем, под которым жил в первых
4 ОКТЯБРЯ
По правде сказать, Дмитрий Яковлевич Гусаров (родился 4 октября 1924) больше запомнился своей должностью. Он был многолетним редактором журнала «Север», который выходит в Петрозаводске. И ещё я знал о нём, что он из карельских партизан, которых, между прочим, в войну курировал Андропов.
Очень может быть, что поэтому и стал главным редактором. Гадать не буду. Но, возглавив журнал в 1954 году (он тогда назывался «На рубеже»; нынешнее название носит с 1965 года), он ушёл на отдых только в 1990-м. 36 лет несменяемого редакторства – это, кажется абсолютный рекорд среди глав художественных журналов.
Ясно, что он и Народный писатель республики Карелия, и Заслуженный работник культуры РСФСР, и лауреат государственной премии Карельской АССР, и получил на редакторском посту 5 орденов, в том числе и Ленина: главный редактор литературного журнала автономной республики по должности входит в её обком, в его номенклатуру.
А ещё главный редактор такого журнала по должности входил в правление Союза писателей РСФСР, то есть входил в номенклатуру республиканского секретариата.
Разумеется, для всего этого нужно было не ссориться со сменяющимися секретарями карельского обкома. Но Гусаров, очевидно, и не ссорился.
Не стану врать: я его не читал. Читал в нашей «Литературной газете» большую хвалебную рецензию о его романе «За чертой милосердия», рассказывающем о рейде партизанского отряда в тыл врага. Но прозой я в газете не занимался. Рецензию готовил другой сотрудник, который обязан был прочесть роман. А в мои обязанности это не входило.
Умер Гусаров 7 августа 1995 года.
Стасик Лесневский был довольно близким моим товарищем ещё со времён, когда он работал в журнале «Юность». Работал недолго. Я приходил к нему в журнал, он приходил ко мне в «Литературную газету», и мы подружились.
О нём рассказывали много интересного.
Например, как он чуть не сорвал конференцию по Маяковскому, которая проходила в Дубовом зале ЦДЛ (рестораном он стал позже, когда пристроили здание на улице Воровского, то есть на Поварской, как она прежде и сейчас называется). Лесневский, тогда студент филологического факультета МГУ, забрался на балюстраду и сверху своими репликами сбивал с толку тех, кто не признавал Маяковского лучшим и талантливейшим. В конце концов, его попросили уйти. Он побежал по залу, выкрикивая оскорбительные тирады. Его хотели поймать, но изловить не сумели. А в университете дело замяли.
В начале 60-х в самый разгар хрущёвской оттепели Стасик вошёл в комиссию от партбюро и профсоюза издательства «Советский писатель, где он тогда работал. Комиссии было поручено проверить неприглядные факты из жизни директора правления «Советского писателя» Н.В. Люсичевского. Его обвиняли в том, что он способствовал аресту поэта Заболоцкого и ещё нескольких писателей при Сталине. Факты подтвердились. Люсичевский должен был подать заявление об уходе. Но горком затягивал с требованием этого заявления, пережидал в связи с очень колеблющейся непостоянной политикой Хрущёва по этому вопросу.