Кругом одни принцессы
Шрифт:
Над нами, дыша перегаром, нависал Топлесс. Черная повязка на его незрячем глазу (говорили, что глаз он себе случайно выткнул сам, когда с похмелья брился ятаганом) сползла на нос, нос спорил цветом с малиновым кушаком, тщетно боровшимся с пузом.
— Здорово, как тебя?.. — Он, хоть и одноглазый, мою физиономию помнил, а вот имя, похоже, из памяти выветрилось.
— Конни, — подсказал Хэм.
Топлесс покосился на него и даже зачем-то сдвинул повязку.
— Твой пацан?
— Племянник.
— То-то я гляжу, для сына великоват, для любовника — хиловат. И на кой он тебе сдался?
— Везу его в Чифань, на экзамены.
Город Чифань на Ближнедальнем Востоке находился где-то рядом с конечным пунктом нашего маршрута. И действительно
Старик достаточно нагрузился, чтобы не задаваться вопросом, с чего нам понадобился Чифань, когда есть школы и поближе. Его посетила другая идея.
— Отдай-ка ты парня лучше мне! Вот пропью хабар — и вверх по батюшке, по Волку, — в порт, где стоит мои гордый корабль «Мизерабль». И снова мы выйдем в огромное море! Лучшее место, чтоб сделать из щенка человека!
При слове «море» Хэм позеленел.
— Ни за что!
— Ну, охота щенком оставаться — воля твоя!
Очень довольный своей шуткой, Топлесс отвалил, забыв подраться с кем-нибудь из нас. Посему я решила, что тоже могу перекусить, и, обнаружив среди всякой всячины на столе миску с рыбой, коей славилась река Волк, и бутылку сухого бухано-тресковского, придвинула их к себе. Пока что всё было тихо-мирно. Относительно, конечно. К Блину и Скандалу подсел бродячий певец и завел слезную балладу о прославленном бойце зеленых полей Рональде, который, будучи покалечен противниками и не в силах держать меч, ради куска хлеба стал шутом при дворе вождя скотского клана Мак-Дональдов, и вынужден был кривляться перед толпами его малолетних детей.
Да, я клоун Рональд, так что же,
Пусть меня так зовут вельможи…
— старательно выводил он, но без особого успеха. Похоже, из музыкальных ладов, которые полагалось знать барду — музыки сна, музыки плача и музыки смеха, — певец освоил лишь первый.
Позади продавец Кипежа продолжал расписывать сокровища потерянного града.
— И речка из лунного серебра. Вся…
В общем, всё было как обычно.
И пока я ужинала, у меня появилось дурное предчувствие. Нет, с качеством еды и напитков это не было связано. Просто слишком хорошо всё складывалось. Шалава легко от нас отвязалась, Топлесс ничего не учудил, Хэм пока что меня слушался. Утверждают, будто в МГБ сотрудникам охраны вживляют индикатор опасности. По собственному опыту знаю, что это неправда. И всё же я чувствовала, что мы, того и гляди, вляпаемся в неприятности порядка от средних до крупных.
Приближалась полночь, когда беда явилась откуда не ждали. И явилась-то она, собственно говоря, не к нам.
В дымном чаду воздвигся некий благообразный старец изрядного роста, облаченный в холщовые порты и с посохом в руке, и возгласил:
Плачу и рыдаю,
Егда наблюдаю,
Что творится в мире,
И, конкретно, на сей квартире!
По щекам его, действительно, струились обильные слезы.
— Это кто? — спросила я, обернувшись к соседнему столу.
Кипежанин, враз позабывший о своем потерянном городе, опасливо прошептал.
— Святой Траханеот Рыдалец. Пророк.
— Вроде не время и не место для пророков.
— А он в такие места рыдать ходит, чтоб к народу ближе быть…
— И что же я вижу? — продолжал святой Траханеот. — В прежние славные времена, когда царевен-то похищали, об эту пору уж войска бы собирались, по Волку корабли бы шли, становились под знамя Иваново чужеземные короли, герцоги, паханы и магнаты…
— Пахан — это что такое? — шепотом поинтересовался Хэм.
— Это на Святом языке значит «наместник», — пояснила я.
— …а вы гуляете и пьете, как ни в чем ни бывало! И правильно делаете! — Святой Траханеот так шарахнул по полу посохом, что половицы застонали. — Потому что сие есть знамение! Ибо давно нарушен естественный порядок вещей! Мать-и-Матрица, божественная двоица из одного яйца,
— Заткнись, Ядрена Вошь! — возгремел бас отца Гениталия, очнувшегося от сладостной дремы. — Это царевна-то Милена — призрак? Сам ты фантомный! Уж мы ли с ней Матушке нашей Ядреной не служили!
— Охальник! С мнимостями знаешься!
— Вот я сейчас тебе сущности-то умножу! Не позволю оскорблять Ядрену Мать нашу!
И священнослужители кинулись друг на друга, размахивая один посохом, другой — жреческим жезлом. И ни один не попал, оба плавно уклонились от удара! То, что последовало дальше, назвать боем очень трудно, хотя это был именно бой. Стремясь достать друг друга, служители культов изгибались во все стороны под немыслимыми углами, каковые позвоночник нормального человека выдержать не мог. Слышала я про бытующую в здешних краях и строго засекреченную школу «выламывания», но видела впервые. Несомненно, большинство посетителей «Белки и свистка» — тоже, потому что многие повскакали с мест, чтобы лучше видеть. Но старцы не могли выламываться бесконтактно до бесконечности. Последовало несколько сокрушительных ударов, и в результате одного из них Траханеот пролетел через зал и впечатался в стену с такой силой, что с балок на нас посыпалась труха и тараканы. Однако святой даже не охнул и, не отлепляясь от стены, прицельно метнул свой посох. И промахнулся.
Посох проткнул кружку кельта Скандала, что, в принципе, не так уж страшно. Хуже то, что в данный момент Скандал из кружки пил. И посох поломал не только кружку, но и челюсть. Сам же кельт остался несломленным и, падая, успел перехватить свое национальное оружие и нанести ответный удар. Однако не учел, что угол падения не равен углу отражения, и жертвой его стал какой-то тип в полосатой фуфайке, стоявший возле Топлесса. Старый пират с криком «наших бьют!» выхватил ятаган… и началось.
Я понимаю, что ни один нормальный квест не обходится без хорошей кабацкой драки, но наблюдать это явление лучше всего со стороны. Быть в гуще событий — гораздо хуже, особенно когда трудно разобраться, кто, собственно говоря, здесь «наши». А как раз этот вопрос задал мне Хэм, приподнимаясь со скамейки. Ответить я не успела, поскольку была слишком занята. В моего подопечного летел метательный нож. Но застрял в табуретке, которую я выставила на траектории полета.
— Хэм, на пол! — скомандовала я. Что характерно, он послушался.
Табуретку пришлось разбить о голову забывшего о торговле кипежанина. При этом ножки (табуретки, а не кипежанина) выскочили из пазов. Благодаря чему в моих руках оказались две вполне приличные дубинки. Достойное оружие. Им, если действовать умело, можно даже сломать меч противника (кажется, это был Торстейн), что я не замедлила сделать.
Ситуация обострялась. Девицы и обслуга «Белки и свистка» попрятались под столами либо за стойкой. Остальные начали собираться по интересам: одни — вокруг Траханеота, другие — вокруг Гениталия, и двинулись друг на друга, а неприсоединившимся, кои были в меньшинстве, приходилось отбиваться с обеих сторон. Мелькали острые сабли, бойцовые грабли, ятаганы, кайданы и сарбаканы. Деил клисс Блина прорешетил толпу. Кто-то попробовал было выволочь тяжелое копье, но по древку пробежал какой-то тип в полосатых шальварах, совершил прыжок в стиле «полет фанеры над гнездом кукушки», оттолкнулся от потолка и пятою переломил копье пополам, после чего приземлился рядом со мной.