Кругом одни соблазны
Шрифт:
– Три много, Наташа. Я возьму пока тысячу, а дальше будет видно.
В конце концов на чужом горе не наживешься. Хотя оправдывать в такой ситуации сложнее, чем обвинять. Но Леху жалко.
– Давай так, Наташ, если ты мне понадобишься, я позвоню. Только дай мне свои координаты, адреса адвоката и родителей девчушки. Я займусь всем завтра с утра, а сейчас уже поздно.
– Погоди, Танюш, я ведь так и не дала тебе поесть.
– Я вообще-то не одна пришла, но, боюсь, он уже перестал меня ждать.
– А кто он?
– Просто
Я поднялась.
– Ну, до встречи. Возьми себя в руки и будь умницей. Думаю, что разберусь со всем этим, все будет хорошо. Не волнуйся.
И, взяв сумочку со стула, я пошла к двери. Уже у порога, обернувшись, отметила, что Наташа сидит в той же позе, в какой я увидела ее в первый момент...
Выйдя в зал, я поискала глазами Вадима. Он поднялся в глубине зала и пошел ко мне:
– Едем? Я не думал, что ты так рано освободишься. Да и вид у тебя, как с похорон, а не с банкета, – он радостно улыбался. Но поскольку лицо мое было совсем мрачным, Вадим перестал улыбаться.
– Неприятности?
– Можно сказать и так. Поехали, я устала.
В машине Вадим не произнес ни слова, только гнал машину на хорошей скорости да иногда поглядывал на меня. В другой день я, может быть, высоко оценила бы и его терпение, и такт, и внимание, но сейчас меня полностью поглотило это несчастье с моим в прошлом любимым человеком.
Возле подъезда Вадим тормознул свой «Оpel» и, взглянув на меня, хотел что-то сказать, но промолчал.
– Прости, Вадим, я не совсем хорошо поступила с тобой, но у меня и правда на душе сейчас мрачно, как в аду. Если хочешь, давай через недельку встретимся. Я думаю, что к тому времени освобожусь. А пока буду как проклятая носиться...
– Ну, что ты, Танюш, я не обиделся. Встреча с тобой сегодня – это как подарок судьбы, честно. Если понадобится помощь, звони. А когда освободишься, мы устроим «вечер встречи-воспоминаний» сегодняшнего вечера. – Он взял мою руку, поцеловал ее.
Я вышла из машины и направилась к дверям подъезда...
Начиналось утро нового дня. И этот день обещал быть таким же хмурым, как мое настроение.
Ночью снились кошмары – убитая девочка, кровь, Леша, моливший о помощи, и голос, грозивший мне расправой. Дерьмовым было состояние: голова раскалывалась, наверное, вчера, незаметно для себя, под впечатлением обрушившейся на меня новости, я перебрала.
И ничто не могло мне помочь: ни душ, ни кофе, ни аутотренинг. Диван манил к себе этаким магнитом. Не выдержав неравной борьбы, я прилегла «еще минут на пять». Лежа думается лучше, особенно когда за окном дождь.
Сегодня обязательно нужно встретиться с адвокатом – Еленой Петровной Абрамовой. И желательно увидеть отца и мать погибшей девочки. Но это попозже, а сейчас,
– Помогите мне, мои хорошие, подскажите, что предпринять в первую очередь?
Я бросила кости. Они плюхнулись на подушку в комбинации: 34+10+18.
Мне не нужно смотреть, что сие обозначает. Толкования помню наизусть: «Против вас действует тайный противник, но, если вы будете осторожны, он сам разоблачит себя в самый неожиданный момент». Да, похоже, осторожность мне не повредит.
Я протянула руку к телефону, решив прослушать автоответчик – вчерашнюю запись. Но оказалось, что та запись не последняя, и с пленки зазвучал уже знакомый голос:
«Я тебя предупреждал, не лезь. Мы не отдадим его, не отомстив за наших девочек. А будешь совать свой длинный нос, сыщица хренова, обижайся потом на себя!» – и отбой.
– Ну, хамло! Это мой-то безупречный носик длинным обозвать! Встретимся – я объясню тебе, как ты ошибался, гад паршивый.
Интересно, кто же это звонит, кому так не хочется, чтобы я вмешивалась в это дело? Либо эти люди действительно уверены в Лешином преступлении и хотят расправы над ним, либо чего-то боятся. Тогда чего?
Я взяла в руки ту жуткую фотографию, чтобы рассмотреть ее в нормальных условиях. Впрочем, мне это далось нелегко, хотя немало трупов видела я в своей жизни. Каким же бесчеловечным нужно быть, чтобы сотворить такое с ребенком. Да за такое и вправду нужно жестоко наказывать.
Я бросила взгляд на Лешу, лежавшего рядом с девочкой с каким-то умиротворенным лицом. Поза его была нормальной, если не считать того, что правая рука уложена, как на демонстрационной модели, и хорошо видна кисть в крови, сжимающая нож.
Очень отчетливо виден циферблат часов, указывающих время. Часы стояли на полочке, висящей над диваном. Я машинально отметила: четырнадцать двадцать.
Что-то на фотографии настораживало меня, но что именно, я пока не могла уловить. Ладно, будет время подумать, а пока нужно одеться – и вперед под дождь.
Уже из своей машины я связалась по сотовому телефону с Еленой Петровной и получила ее согласие на встречу у нее дома. Я ехала по хлюпающему Тарасову, проклиная на все лады эту чертову погоду. Будь она неладна.
А тут еще оказалось, что дом Елены Петровны в новом микрорайоне, где дороги проложить забыли. Рыжие лужи. И неизвестно, что кроется под этой мутной водой: ямы, кирпичи или же битые бутылки.
Наконец, попетляв между «озерами», я нашла эту девятиэтажку. Елена Петровна жила на восьмом этаже. Я было разлетелась к лифту. Ага! Конечно. Размечталась. Как и следовало ожидать, лифт не работал. На нем висела табличка, гласившая: «Лифт отключен за неуплату». Я поплелась вверх по лестнице.
Слегка запыхавшись, через минут пять звонила в сто шестьдесят первую квартиру. Из-за двери раздался заспанный голос: