Кругом одни татары. Книга первая
Шрифт:
Мы не случайно привели такой длинный перевод-пересказ из книги Шихабетдина Марджани, которую он выпустил в 1880 году, за девять лет до своего ухода из этой бренной жизни. Такое индифферентное отношение к вопросу о своей национальности было присуще не только татарам, а всем народам Российской империи. Русские мужики тоже долго чесали свои затылки, а потом одни говорили – мы псковские, а другие – мы вятские. Редакторам Первой Всероссийской переписи 1898 года пришлось немало потрудиться, чтобы привести собранные данные в удобоваримый вид.
Эти поиски национальной идентификации отобразились не только в научной, но и художественной литературе той эпохи: Фатих Амирхан – рассказ «Татарка», Мажит Гафури – «Девушка булгарка Айсылу». Гаяз Исхаки в своем незрелом сочинении «Исчезновение через 200 лет», которого он потом сам стыдился, тоже затрагивал эти вопросы.
В итоге все же большинство в среде тюркско-мусульманской интеллигенции стало склоняться к точке зрения Марджани, которое примиряло все начала – и татарское, и булгарское, и иные прочие.
Подобные метания и искания в 19-м столетии были присущи не только татарскому обществу. Люди во всех странах и на всех континентах прошли через эту стадию мучительной национальной самоидентификации. А особую остроту этот вопрос в Европе приобрел при Адольфе Шикльгрубере, который довел его до бешеной экзальтации. С тех пор политики заполучили в свои руки грозное оружие – «национальный патриотизм», научившись взращивать его и в нужный момент искусственно разжигать. Еще Отто Бисмарк понял, что «войны выигрывают не генералы, а школьные учителя истории и приходские священники».
Сегодня вновь взвинчивается национально-патриотическая тема (далеко ходить за примерами не надо, каждый их с легкостью приведет сам), словно мир к чему-то готовят.
2
Ахун Фахретдин, как и мулла Марджани, тоже писал исторические сочинения – история не была тогда еще отдельной светской наукой и пребывала в лоне ислама.
Над своим главным историческим трудом «Болгар в? Казан т?рекл?ре» Риза Фахретдин работал около 10 лет с 1908 по 1918 годы, но издан он был лишь в 1993 году.
Как и Марджани, он видел прямую преемственность современных тюрков-мусульман Поволжья и Урала от Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. Но в отличие от своего учителя, делал несколько иные «этно-акценты», как это видно даже из названия его книги «казан т?рекл?ре» – «казанские тюрки». Кроме казанских тюрок, Риза Фахретдин отмечает также «чуваш, ар, чирмеш, башкорт, миш?р, типт?р кебек аерым исемн?ре» (стр.24).
К какому из этих племен причислял себя сам Риза Фахретдин, какая у него была «национальная самоидентификация» и кем он числился по официальным документам?
Ответ очень показательный.
В 1889 году 30-летнего Фахретдина, выпускника престижного Казанского медресе приглашают на службу муллой сначала в деревню Ильбак Бугульминского уезда, а потом и в родную деревню Кичу-Чаты, ранее Самарской
Во время Первой Всероссийской переписи 1898 года Ризу Фахретдина записывают тептяром. В его подворной карточке за номером 299 позже так и запишут: «домохозяин Ризаетдин Фахрытдинов, по народности тептяр, 42 года, грамотен по-русски и по-татарски, окончил медресе».
Есть еще один документ – паспортная книжка за N 333, выданная в 1906 году сроком на пять лет волостным старшиной Бугульминского уезда Самарской губернии Шарафутдиновым и заверенная подписью начальника Оренбургского губернского жандармского управления полковника Бабича.
В этой книжке на второй странице значится следующее:
«1. Владелец книжки – Ризаитдин Фахретдинов.
2. Сословие – башкирец дер. Кичучатовой».
Обратите внимание, не национальность, не народность, а сословие – башкирец. Хотя в подворной карточке записали – тептяр.
Царские чиновники Российской империи расчленяли для своего удобства и контроля за поступлением налогов некогда единый тюркский народ, как хотели и сами часто в этом путались…
Твердого разграничения между понятиями «сословие» и «народность» тогда не было, и в них часто путались не только чиновники, но и сами подданные Российской империи. И с высоты нашего предельно четко к 21 веку разграниченного национального самосознания нам трудно понять ту этно-национальную размытость и аморфность, что царили в головах у людей и официальных документах столетней давности.
Самого же Ризу Фахретдина если и волновали национальные вопросы, то больше как историка-исследователя. В своей обычной жизни он, похоже, не придавал этому большего значения, он идентифицировал себя прежде всего, как мусульманина.
3
Рассмотрим еще один весьма показательный пример. Для этого нам нужно обратиться к стенографическому отчету «Четвертого совещания ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в Москве 9-12 июня 1923 г». Совещание проводилось под председательством «товарища Сталина».
Документ архиважный, ключевой для понимания национально-территориального устройства СССР и России (поэтому на него был наложен гриф «На правах рукописи. Строго секретно» – и только в 90-е годы он был впервые напечатан). Именно тогда, в том далеком уже для нас 1923 году закладывались основы унифицированного государства. Но эта тема для другого исследования.
Сейчас же нас интересует лишь одно выступление на этом секретном совещании – руководителя татарской делегации «товарища Сабирова». Даже не все выступление целиком, а один небольшой фрагмент из него: