Круговорот
Шрифт:
Историк с трудом сохранял самообладание, стараясь быть нахально-фамильярным:
– Его ждет топор или крест?
– Крест. За один месяц повесили на припеке шесть тысяч. Увидишь их дальше.
– А главарь?
– Спартак? Гниет среди заколотых, собственная мать не может его узнать!
Легионер схватил окровавленную веревку и зашагал, не оборачиваясь, твердый, бесчувственный и невозмутимый, как суровый проконсульский порядок, которому он служил. Двое других кольнули концами копий своего пленника между ребер, давая ему знак двигаться дальше, навстречу своей гибели.
Историк
– Земля ищет "Одиссея"! Земля ищет "Одиссея"!
В маленькой, с бобовое зерно, трубке прозвучал далекий голос капитана:
– "Одиссей" слушает!
– Семьдесят первый год до новой эры. Начало марта. Повторяю...
– Достаточно. Это больше, чем нужно. Как узнали?
– Встретил легионеров, которые распинают восставших гладиаторов...
– Понятно. Уничтожьте снаряжение. Через двенадцать часов земного времени выходим из дрейфа. Желаю успеха, до скорой встречи!
Космонавт возвратился в лес. Съев концентрат из тубы, он выкопал глубокую яму, куда сложил все свое снаряжение, скрепил часовой механизм с термитным патроном и тщательно все зарыл. Через несколько часов от припасов и аппаратуры останется горсть пепла.
Куда сейчас? Хотелось посмотреть на античность. Но он должен был оставаться здесь. Не следует вмешиваться в естественный ход исторических событий даже своим физическим присутствием. Прошлое должно остаться нетронутым случайной и мимолетной встречей с далеким будущим.
Разбудила его боль в груди. Вокруг стояли легионеры.
– Вставай!
Историк подчинился.
– Оружие!
Он снял с пояса длинный нож и улыбнулся. Задний карман оттягивал плазменный пистолет. Воины вокруг и не подозревали, что достаточно лишь одного нажатия на спуск, чтобы обратить их в облачко пара. Но он знал, что никогда не употребит оружие против людей, кровным потомком которых был. Но все равно, тот факт, что он вооружен, успокаивал.
Его не связали. Воины шли возле него плотным строем. Всякая попытка к бегству была бессмысленна. Легионеры не проявляли любопытства к странно одетому человеку. Им приказано было отвести его в преториум живым. И все. Те, кто приказывает, знают больше. Они осудят высокого мужчину на смерть или разрешат ему уйти.
Легионеры молча одобряли его хладнокровие: опасность мать и трусов, и храбрецов, а неизвестность - ее старшая сестра. Незнакомец спокойно шагал между ними, ни один мускул не дрогнул на его бритом лице.
По обеим сторонам дороги расправили руки аккуратно сколоченные кресты. Воины невозмутимо шагали между тысячами умирающих. Историк тоже остался равнодушен: историческая неизбежность. Возмущение случайного пришельца из будущего было бы, мягко говоря, просто смешным. Цивилизация космического века является логическим следствием этих крестов, так же как и он сам - кровный потомок кого-то из распятых или его палача.
Он с интересом вошел в лагерь. Увиденное там не отличалось от поздних археологических реконструкций. Пересекающиеся под прямым углом улицы. Выстроенные в форме каре палатки. Высокая крепостная насыпь с гребнем из кольев. А посреди
Воины передали его контуберналию. Тот высоко поднял занавес над входом и жестом пригласил внутрь. С низкого деревянного табурета поднялся кряжистый мужчина. Историк припомнил описание Плутарха. Молочно-белая кожа, невозмутимое выражение лица, проницательные зеленоватые глаза, мускулистый торс, свидетельствующий об огромной физической силе. Правая рука развита несравненно больше левой - результат непрерывных упражнений с легионерским мечом. Претор вежливым жестом пригласил пленника сесть и сам опустился на прежнее место.
Его бархатный голос был тих, Крас обладал дикцией профессионального актера или оратора:
– На рассвете мои разведчики видели, как ты висел вблизи дороги под круглой пестрой палаткой. Сейчас я понял, что они не были пьяны. Кто ты? Откуда идешь?
– Возможно, я твой потомок. Иду из будущего.
Ответ не удивил Краса. Голос его не изменился:
– Говори! Я постараюсь тебя понять...
Пленник решил преодолеть дистанцию в двадцать три столетия, насколько позволяли ему его латинский язык и знания претора об окружающем мире. Крас внимательно слушал. Все было слишком невероятным, чтобы быть неправдой. Римлянин знал, что лжецы всегда стараются облечь свой вымысел в тогу правдоподобия.
– Кажется мне, что понимаю тебя. Письмо, отправленное стрелой, придет скорее, чем со скороходом. Если стрела движется в миллионы раз быстрее, письмо опередит рождение того, кому оно написано. Не так ли?
Историк кивнул. Этот усмиритель бунтовщиков больше походил на человека XX века, чем на современника Цезаря и Помпея.
– Да, ты постиг сущность, претор. Несмотря на противоречие с логикой...
– В политике также нет логики!
– отрезал Крас.
– В противном случае мои воины должны были бы вступить в союз с бунтовщиками, вместо того чтобы их распинать. Чем ты занимаешься в своем будущем?
– Изучаю прошлое.
– Отлично. Мое будущее и будущее Рима для тебя прошлое. Следовательно, ты знаешь, что меня ожидает.
– Знаю, но не скажу.
– Почему?
– Тогда ты поступишь по-другому. И история твоего Рима изменится. А это повлияет на все будущее. Если бы наша встреча произошла три года назад и я предупредил тебя о восстании, что бы ты сделал?
– Уничтожил гладиаторов!
– В таком случае ты не стал бы сицилийским претором и победителем бунтовщиков. А это первая ступенька лестницы, которая должна высоко возвести тебя.
Крас спокойно посмотрел на него. Но удар попал в цель. Этот человек знал о его честолюбивых планах. Почему бы ему не знать и его будущего, которое для людей другого века станет прошлым? Незнакомец не рисуется волшебником или посланцем какого-то бога. Римский полководец не верил в богов. Но, как и все люди риска, был фаталистом.
– Ты прав. Лучше, если человек не знает своего будущего. Нельзя бросать вызов судьбе. Но ты можешь помочь Риму. Твой меч выкован из прекрасного металла. Если у моих головорезов будет такое оружие, они станут непобедимы.