Круиз-контроль. Как «руссо туристо» покоряли Африку
Шрифт:
Старожилы управления любили пересказывать молодым операм случай из практики работы главка 60-х годов, со временем превратившийся в популярную байку. Однажды в управление поступил документ из особого отдела по Уральскому военному округу. В нем сообщалось, что в Москву командирован майор Андрей Завидов, проходящий по делу оперативного учета с окраской «антисоветская агитация и пропаганда». Основанием для его заведения послужила информация о распространении им оскорбительных, с политической точки зрения, анекдотов про руководителей коммунистической партии и государства. Далее сообщалось, что в ходе проведения оперативного мероприятия под литером «Ы» было сфотографировано содержание его записной книжки. Методом ультрафиолетового сканирования была выявлена давленая зашифрованная
Пикантность ситуации заключалась в том, что по данному адресу по соседству с посольством находился магазин кожгалантереи, в котором продавались входившие в моду заграничные чемоданчики с кодовыми замками, получившие в народе название «дипломат» или «атташе-кейс». Как выяснилось, цифра сорок означала его рублевую стоимость. Другие буквы и цифры указывали на третью остановку маршрута троллейбуса № 51 от станции метро Краснопресненская. Ответ незадачливым коллегам писали всем отделом примерно так, как изображено на картине И.Е. Репина «Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану».
Первое время, оказавшись в непривычном мире «Центра» со своим традициями и укладом, новобранцы чувствовали себя неуютно. В свою очередь бывалые сотрудники старались держать их в тонусе, не упуская возможности, при случае, поставить на место, придумывая разнообразные ухищрения и розыгрыши. Сотрудники отдела вспоминали о старшем оперуполномоченном по фамилии Черновол, бывшем работнике Винницкого обкома КПСС. После окончания курсов переподготовки, расположенных по соседству в Кисельном переулке, он состоял в кадровом резерве выдвижения на руководящую должность. Общаясь с коллегами, любил предаваться размышлениям о роли партии в руководстве органами госбезопасности, хвастался связями в ЦК КПСС. При случае назидательно рассуждал о сложностях контрразведывательной работы. Чаша терпения сотрудников переполнилась, когда он стал давать советы опытным операм, как вербовать агентуру. Его нравоучения и пространные сентенции сначала вызывали снисходительные улыбки, затем переросли в нескрываемую неприязнь.
Как-то под вечер старший оперуполномоченный майор Василий Крылов, с которым Черновол сидел в одном кабинете, просматривал личное дело кандидата на вербовку – африканского студента Университета дружбы народов Обасанджо, выходца из страны «Берег слоновой челюсти». Данная персона привлекла внимание органов после его задержания милицией за спекуляцию джинсами. В ходе спецпроверки было установлено, что студент регулярно посещал посольство, где в должности советника работал его двоюродный брат. В свободное время он «подрабатывал» к стипендии, занимаясь нелегальной торговлей с рук – т. н. «фарцовкой». При встрече охотно пошел на контакт с оперработником, поделился интересной информацией. Позже с нескрываемым удовольствием и выгодой для себя стал выполнять отдельные поручения органов. Руководством отдела было принято решение завершить его изучение вербовкой. Над планом ее проведения трудился Крылов. Дойдя до процедуры выбора оперативного псевдонима, он, глядя на визави, увлеченно болтающего с дамой по служебному телефону, решил присвоить будущему агенту псевдоним «Черновол».
С тех пор на совещаниях сотрудники нередко слышали от руководства фразы: «в работе по Черноволу нет значимых результатов, Черновол опять задержан милицией за мелкое хулиганство». Подобные комментарии вызывали у присутствующих оживление. Многие с усмешкой поглядывали в его сторону. В условиях неблагоприятного для него морального климата несостоявшийся крупный руководитель перевелся на вышестоящую должность в хозяйственное управление.
С первых дней пребывания в Центре Владимир, которого
Вскоре ему не навязчиво намекнули: это не прилично. Сие – вызов традиционным взглядам Лубянки на исторически сложившийся корпоративный облик советского офицера: гладко выбритого, коротко стриженного, в непременном темном костюме, при галстуке. Как исключение отдельным счастливцам по праздникам разрешалось носить усы. Справедливости ради надо отметить, что Влад, отстаивая свое понимание внешности современного чекиста, держался до последнего. При случае тактично напоминал коллегам, что со времен образования ВЧК ее председатель Ф.Э. Дзержинский и иные члены коллегии носили бороды, о чем свидетельствовали фотографии, размещенные в музее КГБ. Однако ссылка на исторические прецеденты не сработала. Как только интеллигентная физиономия стажера попалась на глаза его непосредственного начальника, «зубра» контрразведки полковника Владимира Костырина, вопрос решился сразу и бескомпромиссно. Расплата за вольнодумство последовала незамедлительно.
Вернувшийся из командировки руководитель отдела на совещании впервые увидел неизвестного ему сотрудника, сосредоточенно записывающего умные мысли начальства в спецблокнот. Повернувшись к сидящему рядом начальнику третьего отделения Николаю Кореновскому, полюбопытствовал:
– Это что за бородатое явление во втором ряду?
Рано облысевший, грузный начальник отделения, которого сотрудники за глаза прозвали «корень», отшутился:
– Это Вам, товарищ полковник, в помощники прислали видного ученого из Вышки. Будет Вам советовать, как теоретически грамотно бороться с врагами отечества.
На лице Костина отразилась эмоциональная палитра крайнего возбуждения. Сначала оно побледнело, потом покраснело. Вены на висках вздулись, нижняя губа отвисла, сигнализируя о скачке давления. Завершив совещание, он пригласил Самохина в кабинет. Чтобы разговор стал достоянием общественности, оставил дверь приоткрытой. Громко выговаривая слова, начальник отдела произнес пафосную речь, в которой со всей прямотой заклеймил бородатых деятелей от науки и бестолковых помощников. Далее повысил градус дискуссии и перешел к теме «чекистская наука». Подчеркнул, что, по его мнению, как таковая она отсутствует, и вынес ей смертный приговор без права апелляции.
– Во все времена, – горячился Владимир Костырин, – существовало ремесло защищать безопасность государства. Этой профессии – тысячи лет. Теперь пожаловали Вы со своей наукой. И что мне прикажете с Вами делать? Отправить обратно?
Раздался телефонный звонок. Переговорив и успокоившись, он продолжил монолог более миролюбиво.
– Как известно, теоретическим исследованием деятельности спецслужб занимаются многие отрасли наук: психологии, лингвистики, криминалистики, уголовного права, военного дела и даже металловедения.
Взглянув на Влада, и уловив в его глазах промелькнувшую тень сомнения, решил подкрепить тезис примером:
– Попробуй-ка, без знания этой науки, просверлить в железобетоне дыру для радиозакладки или вскрыть сейф?
И вопросительно посмотрел на Влада.
– Чекистская наука, которую Вы хором прославляете в своих диссертациях, – сплошной плагиат. Вы же их сами и читаете, поскольку печатаете в трех экземплярах с грифом «совершенно секретно». – Тут он сделал выразительный жест рукой в направлении собеседника, подчеркивая, что именно Владимир во всем виноват. Продолжая кавалерийскую атаку, спросил: – Скажите честно. Что ваша наука изучает? Все давно написано еще в царской России. Читайте, юноша, записки о работе с агентурой начальника московского охранного отделения С.В. Зубатова, руководителя политической полиции А.В. Герасимова. Как известно, они Высшей школы не кончали. А каков полет мысли, результаты оперативной работы? Вот у кого надо учиться!