Круиз мечты для полубывших

Май Марика

— Можно пригласить вас на танец? — произносит он чистым приятным голосом. Завороженная, я робко киваю и оказываюсь в его объятиях.

Когда-то люди разучивали вальс, мазурку, котильон, нанимали репетиторов, учили фигуры, а потом подумали, к чему условности, и стали просто обниматься под музыку, переминаясь с ноги на ногу.

— Вчера вы не приходили сюда? — спрашивает незнакомец, приближая губы к моему лицу.

— Только на несколько минут.

— Я вас не видел.

— Очень устала с дороги, зашла только посмотреть.

—

Если бы я вас заметил, не забыл бы — произносит мужчина с вибрацией в голосе, и я чувствую, что краснею.

— Этот лайнер так огромен, — продолжает он, — что мы ни разу не встретились за целые сутки. Я впервые увидел вас сегодня на ужине.

Краснеть сильнее уже некуда. Хорошо, что полумрак дискотеки скрывает цвет лица.

На работе женский коллектив, я мало где бываю, отвыкла от мужского внимания, разучилась принимать комплименты. И говорит незнакомец так откровенно, что смущает. «Вобла сушеная, — ругаю я себя, — как с такой скромностью устраивать личную жизнь будешь?»

На последних аккордах мужчина спрашивает:

— Составите мне компанию? — указывает на небольшой бар в углу диско-клуба. Не дожидаясь ответа мягко подхватывает меня под локоть и ведет.

От предложения выбрать коктейль, отказываюсь, он сам что-то заказывает себе и мне. Свободно говорит по-английски, угощает. Ну чем не «прынц»?!

— Как вас зовут? — спрашивает он и смотрит мне в глаза.

Вместо простого, демократичного «Таня», я почему-то произношу:

— Татьяна.

В темных глазах мужчины зажигаются теплые огоньки.

— Прекрасное имя! — искренне восхищается он. — Вам очень идет. И мне нравится. Я поклонник творчества Пушкина, хоть это сейчас и не модно.

Не раз при знакомстве со мной люди припоминали литературную тезку, и мне это порядком надоело. Но мужчина делает это так деликатно, что сравнение даже приятно. Не как некоторые, хвастаясь образованностью или памятью, выкрикивают: «Итак, она звалась…»

— Марсель… — произносит незнакомец и отвлекается на подаваемые барменом бокалы.

— О, да, — подхватываю я, — Марсель — прекрасный город, очень красивый. И погода сегодня чудесная, позволила нам увидеть его во всей красе.

Мужчина на мгновение замирает и широко улыбается, показывая два ряда белоснежных зубов.

— Марсель — так меня зовут!

Я немею и хлопаю глазами.

— В-вы француз? — заикаюсь от неожиданности.

— Нет, — улыбается он еще шире, — башкир. Точнее, мой отец — башкир, а мать — татарка. Марсель — довольно распространенное у нас имя.

Он рассказывает, что живет в Уфе, работает в руководстве банка, любит путешествовать, но в круизе впервые. Чтобы слышать друг друга на фоне громкой музыки, сидим близко. Так близко, что мои волосы падают ему на плечо. Я потягиваю вкусный коктейль, и голова уже «побежала». Выступление «Подсолнухов» близится к финалу, и Марсель вновь приглашает меня на танец.

Песня глубокая, пронзительная, берущая за душу. Голова чуть кружится. Мужчина

притягивает меня к себе, покачивает в такт музыке, его руки обхватывают крепче. Чувствую одну на талии, а вторую… ниже, и это… слишком. Пытаюсь мягко отстраниться, но, оказывается, я зажата, как в тисках. Пытаюсь поймать взгляд Марселя, но его глаза прикрыты — наслаждается музыкой и танцем. Ударяют басы, «Подсолнухи» исполняют последний припев оглушительно громко — меня он не услышит. Тело каменеет. Лишь что-то холодное, скользкое ворочается в груди. Кажется, воздуха в груди уже не хватает…

— Вынужден украсть вашу даму, — раздается у меня над ухом, и Дан рывком выдергивает меня из объятий Марселя.

— Но… — пытается возразить тот.

— Срочные дела, неотложные! — рявкает Дан, сверкая глазами, и, схватив меня за плечо, волочет к выходу.

Золушка покидает бал не в карете, хотя двенадцать еще не пробило.

За дверями диско-клуба я вырываю руку.

— И что это было?

— Представь себе, и я о том же хочу спросить — дышит мне в лицо Дан.

— Я танцевала!

— Вот это как называется! А его руки на твоей заднице — это модное па?

— Я бы сама разобралась!

— Ты лицо свое видела? — гораздо тише с укором спрашивает он.

Не видела. А он видел. Верю, что на нем было написано: «Спасите, помогите!»

Вдруг Дан наклоняется к моим губам и принюхивается.

— Ты что, пила?

Врать не буду, и так понятно, что Марсель меня угощал. И это не то же, что выпить за отплытие на вчерашнем ужине.

— И он пил?

Что за допрос? Марсель, должно быть, мусульманин, и в его бокале, вероятно, был сок. И почему я должна оправдываться?

— Нет, не пил. А руки просто соскользнули. В танце.

— Ага, — хмыкает Дан, — и нечаянно впечатали тебя в его пах.

— Да что ты прицепился? — взвиваюсь я. — Какое тебе дело?

— Ни-ка-ко-го! — огрызается Дан. — И в следующий раз, когда тебя насиловать будут, постою в сторонке, посмотрю. Занятное, должно быть, зрелище.

Глава 21. Вика, Кристина, Барселона

Татьяна

Подскакиваю с первой трелью звонка. Почти наощупь добираюсь до двери санузла. Специально поставила будильник на пять минут раньше оговоренного времени. Вчера чуть не описалась, пока Дан полоскался в душе.

Сегодня снова ранний подъем. В восемь утра уже сбор на экскурсию. Долгожданная Барселона. Именно об этом городе я писала сочинение на конкурс. Мечтала посмотреть все его красоты. На самом деле мечтала, не для красного словца, с нетерпением ждала встречи. И с самого утра по закону подлости мне начинают портить настроение.

Как только мы находим свободный столик в ресторане, появляется Вика. Весело щебечет и, небрежно бросив: «Вы не против?», — подсаживается к нам. Где-то потеряла Германа Александровича. Толком ничего не ест, только болтает. И неприкрыто флиртует с Даном.