Круиз на корабле дураков/
Шрифт:
– Про Длинного Джека. Знаешь такого?
– Его все знают - серийный убийца. Только здесь уже троих ухайдакал. И дружок его Пол тоже, семейку приёмную того, а дом поджёг. Мне кажется, он говорил как ты.
– Не кажется, Захарушука. Видать, не только к тебе залетело. Вечером всё узнаем. Не отвлекайся, клюзов ещё много.
– Угу.
Эх, детство - золотое времечко! Ну, вселился дух, дали пендаля, говном забрызгали, и что дальше? Во-первых, клюзов действительно много, во-вторых, на них свет клином не сошёлся - мальчишка сразу
Я затаился в уголке его сознания и молча тащусь с фильма. Только дурацкая у меня привычка спать в кино, не заметил, как вырубился. Приснился утренний заплыв, гребу от акулы и радуюсь - это всего лишь только сон! Ведь только во сне можно плыть со скоростью волка из "Ну, погоди!", а рыбка, хоть и не отстаёт, догнать не может. Выбежал на пляж, она за мной! Я в шахту канализации, зараза следом, вылез уже на Агропроме. Бегом к старой кирпичной трубе, подпрыгнув хватаюсь за нижнюю скобу, подтягиваюсь, и эта ржавая железка со звоном отвалилась! Падаю на спину, акула вцепилась в живот с злобным, утробным урчанием...
Глава 2
Мдя, проснуться от урчания в чужом брюхе... Или не проснуться, а наоборот? Что в таких случаях говорил Конфуций? Блин, жрать охота! Аж до рези в животе! Захару привычнее, да и фантазия отвлекает. Умудрился растянуть работу на свежем морском ветре почти до заката, так парень стремился к идеалу. И команда постоянно делала идеальную чистоту клюзов практически недостижимой. Но стремление его не было абстрактным - вечерняя раздача, точнее растаскивание, зелёных сухарей начиналась на палубе.
Но пиковые формы приняла уже в трюме, достигая апогея в своей детской непосредственности. Хотя зря я так о детях, Заки прямо недоумевал с моей нахрапистости, когда я всё-таки удовлетворился трофеями - они из-под рубахи уже вываливались.
– Всё, Зак, пошли к Джеку.
– Какому?
– обмер он на грани сознания.
– Длинному.
– Зачем?
– прям как "не дамся" крикнул малыш.
– У него спросим. Пол сказал, что нас звали, - я жесток.
– Может уже забыли?
Меня аж захлестнуло его страхом, обидой, злостью. Как тогда, перед спецшколой. После драки стенка на стенку убегал один. Не убежал. Так он перед первой порцией мне в лицо глянул, а из глаз тот же раствор. Тогда меня это не остановило. Хорошо, что не покалечил, но доучиваться пришлось строем, с песней и по распорядку.
– Пойдем, Заки, не бойся. Всё равно ж завтра с акулами купаться. Всё будет хорошо.
– Успокоил! Завтра съедят, если сегодня не убьют. Эх! Пойдем.
Пробираемся
Зак остановился перед группой пацанов, сидящих на корточках у гамака. В гамаке располагался длинный парень.
– Длинный Джек, - шепчет в голове Зак.
– Догадался. Слазь с руля, дай я поговорю.
– Ты же по-человечески не понимаешь.
– Дай попробую.
– Ну, попробуй. А как?
– На лошади ездил? Представь себе, что ты с нее грохнулся.
– Вспомни.
– Что вспомни?
– Вспомни, а не представь.
– Ну, вспомни.
Тресь. Больно-то как! Вспомнить всё, понимаешь. У ё-ё-ё, это ж не вспомнить, а ощутить. Бьют же!
– Добавить тебе, или ты догадаешься с людьми поздороваться?
– спросил длинный ломким баритоном. По-русски!
– Э... здравствуйте, - отвечаю.
– Во, тормоз скрипнул, - ехидно сказал кто-то из пацанов.
– Иди на мой голос, болезный, падай у борта. Куда? На жопу. Фирштейн раша? Тогда шнелле и не бзди, не о чем уже.
– Тормоз сел? Ну, значит можно начать кой-чего обсудить. Итак, что тут стебалось, все поняли?
– Да.
– Угу.
– ...
– Да.
– Yes.
– Чо?
– каркнул длинный с гамака.
– Да прикалываюсь я, - виновато буркнул полумрак.
– Ага, а я тебя чуть не убил. Тогда запали лучинку, типа мы в кости играем, приколист.
– Ой мне! Вы тута все залётные? А как опознались?
– аморально и неприлично откровенно радуюсь такой компании.
– Почти вменяемых опознали по популярным мотивчикам. Я сегодня "Мурку" мычал, приколист "Yesterday" в полный голос выводил, Поли "You are in the army now"...
– Да кому он пел, Джек? Захарушку забрызгал говном, пнул и обложил матом!
– Петь ещё тебе! Тебя мы по отмороженности опознали. Зак на такое не способен. Только сталкер может, едва сдохнув, попытаться сделать это ещё раз.
– Почему ещё раз?
– Дристун, ты что, вчера убухался?
– Я не дристун, Поли.
Помолчали.
– Так, ладно, хорошо, чудесно, в жопу... и с поворотом. Да не психую я. Почти. Призраки, кто при жизни английский знал?
– решительным тоном спрашивает Джек.
Призраки из полумрака подали голоса:
– Ну, я.
– Я тоже.
– I am, sir.
– Опять?
– No, sir.
– Я ещё.
– Всё? И не ужрались вчера, как Дри... этот? Значит, вам всё ясно. Для необразованных алкашей есть новости, все не очень, но нам пофиг, потому что мы все вчера погибли. Рванула в нашем Б-ке на химкомбинате какая-то срань. Я лично взрыв видел - последнее, что запомнил из той жизни.