Круиз 'Розовая мечта'
Шрифт:
Я уставилась на своего загадочного собеседника в немом недоумении. Если за всеми убийствами, действительно, стоит он - то забота о безопасности аськи - ловки трюк, должный отвлечь внимание.
Аркадий сжал мою руку и решительно заглянул в глаза:
– Наступив на горло своей гордыне, я решил обратиться с просьбой к Сергею. Если он, конечно, ещё способен на какое-то милосердие, пусть пощадит Ассоль.
– ты с ума сошел!
– Я вскочила, вспыхнув от негодования.
– Не знаю я ваших дел и знать не хочу! Но Сергей не способен на такое, понимаешь?!
Аркадий снисходительно ухмыльнулся:
–
Сергей, отсиживающийся дома на "больничном", удивился моему появлению. У него все ещё держалась температура, связанная с ранением. Я с трудом сдерживалась, чтобы не коснуться ладонью его лба.
– У меня к тебе дело. Сегодня на кладбище мы виделись с Аркадием. Он сильно беспокоится за Асю. Если сюжет будет развиваться дальше в том же направлении, то она - следующая жертва.
– А почему не ты?
– Меня не было с остальными, когда их допрашивали турки.
– Но ведь теперь ты знаешь главное - что "террористы" действовали по чьей-то указке и что кто-т пытается замести следы... Впрочем, предупреждать тебя об опасности бесполезно. Я надеялся, что ты уже в самолете.
– Через неделю должна возвращаться Соня. Я попросила, чтобы она задержалась и мы вместе немного поколесим по Великобритании... Но сейячас я не могу уехать - жизнь Аськи в опасности! Сам понимаешь, это не пустые бабские страхи, а я дружу с ассоль уже четверть века.
– Почему ты решила обратиться ко мне?
– Меня попросил Аркадий. Он доверяет только тебе.
– Ах, вот как! Отличный ход!
– Сергей усмехнулся и нервно зашагал по комнате. Он что-то обдумывал, останавливаясь у комодов и полок, трогал то одну, то другую безделушку.
– ты, наверно, догадывалась, что Ассоль мне несимпатична?
– Наконец сказал он то, что я никак не ожидала услышать.
– Когда она вернулась в Москву после очередного развода, а ты ходила беременная, я пытался устроить бедняжку на работу.
– Помню, помню. Ассоль повела себя с твоими сотрудниками недостаточно целомудренно.
– И не только с ними. Она усиленно пыталась затащить в постель и меня. Вернее, в основном, рассчитывала на мою кандидатуру.
Я вспомнила, как тяжело переносила последние месяцы беременности токсикоз, пигментные пятна, растрескавшиеся губы. Я была противна сама себе, любуясь стройненькой, порхающей, словно бабочка, Аськой. Она тогда буквально поселилась у нас, помогая мне по хозяйству. Мы шутили о преимуществах гарема и удобствах нашей "семейной комунны". Но мысль о возможности измены Сергея не приходила мне в голову.
– Не может быть. Ассоль - прирожденная кокетка и заигрывает со всеми подряд чисто инстинктивно.
– Я уже тогда умел отличать такие вещи. Нет, Слава, твоя ближайшая подруга печтала оставить тебя матерью-одиночкой.
– Это не меняет моего желания защитить её теперь от возможного
– Упрямо заявила я.
– Более того, с учетом этого обстоятельства, я вынуждена ей помочь. Отказ в помощи будет означать месть. И если с ней что-либо случится, виновной себя буду считать я.
– А я - умываю руки. И, конечно, не из зловредности и мстительности. Просто такого рода дела не в моей компетенции. Почему бы вам не обратиться к Ртищевым - это их прямая специализация.
– Спасибо. Мы так и поступим. Больше я тебя не обременю просьбами. Мне хотелось хлопнуть дверью, но фонтан в холле услужливо заработал при моем появлении, лампы зажглись и я покинула свой дом со щемящим чувством предательства.
Глава 39
Аська лежала пластом поперек своей стильной кровати со спинкой, способной светиться и, кажется, даже играть. Палевый халат в шелковых, вышитых гладью попугаях (приобретенный на Сейшельских островах), приятно сочетался с глубокой китайской фарфоровой вазой, полной розовой черешни. Аська смотрела в потолок, где вокруг плоского светильника с золотой виноградной гроздью в центре резвились первые мухи. Одна рука, не глядя, выбирала в вазе черешню и опускала её в рот, другая, забрав из слегка подкрашенных губ косточку, стреляла ею в открытую балконную дверь. Плоды ритмично совершали свой последний путь, не оставляя на скорбном лице Ассоль и тени удовольствия. Мученица, жертва, аппарат по переработке черешни.
– Садись.
– Хлопнула она рукой рядом с вазой.
– Я в трансе.
– Вижу. Аркадий уже ушел или ещё должен зайти?
– Спросила я, смекнув, что представление устроено не для меня.
– Был следователь из МУРа по делу Юрочки. Аркадий прибудет вечером. Надо что-то решать.
– Что ты соизволила сообщить сыщику?
– Жуткую историю о провале Юры Казанова в роли Васька Трубачева.
– Д-да... Я, собственно, с предложением. Мы обсудили этот вариант с Аркадием. Он считает, что тебя надо слегка "попасти". Ну. какое-то время, пока все не определится.
– Слегка?!
– Аська села, выплюнув на ковер косточку.
– Да здесь хоть Царь-пушку к подъезду подкати, все равно достанут!
Ее чистые голубые глаза наполнились слезами. Я с наслаждением наблюдала, как тяжелые, блестящие слезы медленно покатились по щекам. При этом - никаких гримас, шмыганий носом, никаких гнусавых всхлипов или слюнявого рта. Так должна скорбеть Анна Каренина, Офелия или, допустим, Элла Панфилова во время дебатов в парламенте.
– Сосредоточься, побереги темперамент на вечер, хотя Аркадий и так готов ради тебя наступить на горло собственной песне.
– Не поняла.
– Неважно... В общем, он готов признать, сто стумбульская история была не банальным "терактом", и что нынешние трагедии связаны с ней.
– Он рассказал тебе все?
– Только о том, что неудачно осуществил в Стамбуле некую секретную миссию, в результате чего секрет стал достоянием общественности. И теперь эту общественность кто-то потихоньку убирает.
– Ну почему мне так не повезло! Вместо того, чтобы трахаться с пастушками, я узнала смертоносную тайну...
– Ассоль захныкала, изображая теперь беззащитную малышку-Дюймовочку.