Крупская
Шрифт:
Да, их материальное положение очень тяжело. Оба они, стремясь оградить друг друга от забот, ищут хоть какую-нибудь работу. Крупская пишет Марии Ильиничне: "…Сейчас пишу тебе по одному специальному поводу. У нас скоро прекращаются все старые источники существования, и вопрос о заработке встает довольно остро. Тут найти что-либо трудно. Обещали мне урок, но дело все как-то тянется, обещали переписку — тоже ни черта. Предприму еще кое-что, но все сие весьма проблематично. Надо думать о литературном заработке. Не хочется мне, чтобы эта сторона дела падала целиком на Володю. Он и так много работает. Вопрос же о заработке его порядком беспокоит".
Жить в столице Швейцарии становилось все труднее. Берн был оторван
Оставив вещи на вокзале, пошли нанимать комнату. Их внимание привлекло объявление на доме № 7 по ул. Гейгергассе. Дом был вполне приличный, чистый. Ульяновых устроили и комнаты и цена, а утром хозяйка смущенно сообщила им, что вернулся старый жилец, который оплатил комнату вперед. Однако пусть ее гости не огорчаются, комнату они себе найдут, а питаться будут у нее, фрау Прелог. И Ульяновы действительно столовались здесь около двух месяцев. Поселились они в мрачном старом доме, в семье сапожника Каммерера. Здесь была совсем другая среда — квартира была интернациональной — жили немецкая, итальянская, австрийская семьи, и теперь еще поселились русские.
Ульяновы быстро познакомились и подружились со своими соседями. Особенно нравилась им хозяйка. Настоящая жена рабочего, с высоким пролетарским сознанием. Как-то Надежда Константиновна с восторгом рассказала Владимиру Ильичу: "Собрался сегодня в кухне весь квартирный женский интернационал. Гертруда плачет, волнуется за мужа. А наша фрау Каммерер и заявляет: "Солдатам нужно обратить оружие против своих правительств". — "Так и сказала? — восхитился Владимир Ильич. — Вот что значит пролетарская закваска! А наши социал-министры вотировали военный бюджет".
Фрау Каммерер, приглядываясь к быту постояльцев, заметила, что они очень стеснены в средствах, и однажды предложила: "Фрау Надежда, пойдемте со мной, я покажу вам, где дешевле и лучше покупать. И готовить тоже можно экономнее". И она прочла целую лекцию о дешевой и сытной кухне бедняков.
Живя в Цюрихе, Ульяновы особенно сблизились с левыми швейцарской социал-демократии, которую возглавлял Фриц Платтен. Сын рабочего, пламенный, активный борец, он пользовался большим влиянием в массах. Фриц Платтен остался на всю жизнь другом Ульяновых, через год, уже после Октябрьской революции, он спас жизнь Владимира Ильича, прикрыв его своим телом, когда контрреволюционеры обстреляли в Петрограде машину Ленина. А сейчас Платтен связывает Ульяновых с рабочими Цюриха, помогает сблизиться и с эмигрантской молодежью, которую возглавлял Вилли Мюнценберг.
Р.Б. Харитонова, старый член партии, жена секретаря Цюрихской секции большевиков, вспоминала, что Крупскую хорошо знали в рабочей среде Цюриха, особенно среди той части революционной молодежи, которая вела борьбу против церковного и буржуазного влияния на детей рабочих.
В 1916 году Ленин работает над книгой "Империализм, как высшая стадия капитализма". Работа эта требовала огромного напряжения.
Надежда Константиновна старалась и тут прийти ему на помощь — она перевела с английского несколько книг об африканских колониях. "Изучение экономики империализма, разбор всех составных частей этого "ящика скоростей", — писала Крупская, — охват всей мировой картины идущего к гибели империализма — этой последней ступени капитализма — дали возможность Ильичу по-новому поставить целый ряд политических вопросов, гораздо глубже подойти к вопросу о том, в каких формах будет протекать борьба
Летом 1916 года обострилась болезнь Надежды Константиновны, и тогда Ульяновы решили уехать в горы. На этот раз поехали в высокогорное местечко, недалеко от Цюриха, в дом отдыха Чудивизе. Привлекла необыкновенная красота места и дешевизна — за человека в день брали всего 2,5 франка. И, только приехав, выяснили "Ильичи", что дом отдыха "молочный". Ульяновы не были избалованы модными курортами, им понравился Чудивизе, а с молочной диетой примирили малина и ежевика, в изобилии росшие по склонам окрестных гор.
Быстро шло время.
В Чудивизе сложилась традиция — отъезжающих провожали все вместе, с песнями и звоном колокола. Наступило утро, когда колокол прозвонил для Ульяновых.
Вернувшись в Цюрих, они пошли к "старому гнезду" на улице Дистельваге. Фрау Каммерер радушно приняла их. Опять наладился привычный быт. Владимир Ильич целыми днями занимался в библиотеках.
На другой день после приезда Крупская отправилась к Феликсу Кону, чтобы снова начать работу в эмигрантской кассе. Оказалось, что принимать фактически нечего, так как касса была почти пуста. А нуждающихся политэмигрантов стало больше, чем когда бы то ни было. И снова Надежда Константиновна кому-то должна была помочь устроиться, кому-то дать мизерное пособие, ободрить Добрым словом, указать "своего" врача, который поможет бесплатно. Иногда, собравшись вместе, члены кассы обсуждали какой-нибудь очередной проект, "как разбогатеть". Одно время увлеклись проектом создания санатория на самоокупаемости — то есть все делают сами больные, доход же от земледелия идет в общую кассу. Но для организации такого предприятия (в Швейцарии такие санатории существовали) требовался первоначальный капитал, а взять его было негде.
В этот период, когда в России все клокотало, когда приближалась новая революция, жизнь в тихой нейтральной Швейцарии казалась невыносимой. Письма шли месяцами, все "новости" успевали состариться, пока доходили до Цюриха.
Владимира Ильича в это время занимали в первую очередь проблемы демократии, государства, диктатуры пролетариата. Во время прогулок он делился с Надеждой Константиновной своими мыслями. По четвергам библиотеки Цюриха работали только до обеда. Владимир Ильич, возвращаясь в эти дни домой, покупал две плитки шоколада с орехами — любимое лакомство жены. После обеда Ульяновы брали книги, шоколад и шли в горы, на Цюрихберг. У них было излюбленное место, вдали от туристских тропинок, в самой чаще. Там расстилали плед, и каждый углублялся в свою книгу. Иногда, отложив книги, мечтали, думали о России.
Надежда Константиновна по-прежнему продолжала заниматься педагогикой, усердно посещала цюрихские школы и дошкольные учреждения. Как-то, просмотрен ее многочисленные записи и конспекты, Владимир Ильич предложил ей подумать над изданием педагогической энциклопедии и сразу же начал искать издателя. Прежде всего он написал в Россию Марку Тимофеевичу Елизарову.
Для нас это письмо необычайно интересно, так как показывает веру Ленина в литературный и педагогический талант жены. Он писал: "Дорогой Марк Тимофеевич! Из прилагаемого Вы увидите, что Надя планирует издание "Педагогического словаря" или "Педагогической энциклопедии".
Я усиленно поддерживаю этот план, который, по-моему, заполнит очень важный пробел в русской педагогической литературе, будет очень полезной работой и даст заработок, что для нас архиважно.
Спрос теперь в России, с увеличением числа и круга читателей, именно на энциклопедиии подобные издания очень велик и сильно растет. Хорошо составленный "Педагогический словарь" или "Педагогическая энциклопедия" будут настольной книгой и выдержат ряд изданий.