Крупская
Шрифт:
Профессор Стратонов хладнокровно ответил Дзержинскому, что никаких указаний из Парижа они не получали и уж самому Феликсу Эдмундовичу это должно быть прекрасно известно. И добавил:
— Нарком внутренних дел обрушился на меня за якобы сделанное противопоставление «мы» и «вы». Но иначе я выразиться не мог. Если бы, обращаясь к членам Совнаркома, я бы сказал «мы», можно было бы подумать, будто мы подозреваем членов правительства в желании стать профессорами, тогда как эта карьера едва ли их соблазняет. Или можно было подумать, что мы мечтаем стать членами Совнаркома, тогда как мы слишком скромны, чтобы мечтать о такой карьере…
В
Большевики отменили плату за обучение. И разрешили поступать всем желающим — без сдачи экзаменов и без среднего образования. Это записали в декрете «О правилах приема в высшее учебное заведение Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Каждый, кому исполнилось 16 лет, мог стать слушателем любого высшего учебного заведения. Запрещалось требовать от поступающих диплом, аттестат или свидетельство об окончании школы. Это открыло дорогу к высшему образованию рабочей и крестьянской молодежи.
Но классовый подход (и в том числе чистка преподавательского состава от «чуждых элементов») имел оборотную сторону — резкое падение уровня преподавания. Учиться в университетских стенах молодые люди, вовсе не имевшие среднего образования, не могли. В 1920 году Наркомат просвещения открыл рабочие (по существу подготовительные) факультеты, куда брали тех, кто умел хотя бы писать и читать. В течение двух лет они овладевали школьными знаниями, необходимыми для продолжения учебы на одном из факультетов. Но пользу это приносило только в тех случаях, если молодой человек страстно хотел учиться, а не воспользовался удобной возможностью получить редкий тогда и ценимый диплом о высшем образовании.
Принцип равенства при приеме на учебу понемногу разъедался логикой номенклатурной жизни. На заседании политбюро постановили:
«а) Признать необходимым облегчение условий поступления в ВУЗы детей ответственных работников.
б) Поручить комиссии в составе тт. Рудзутака, Бубнова и Луначарского выработку практических материалов».
Крупская всем сердцем поддержала идею выдвиженчества, ускоренную подготовку кадров для промышленности, развитие сети рабфаков. Надежда Константиновна писала: «Массы понимают, что мало отнять у буржуазии ее материальные богатства, нужно отнять у нее то, что составляло до сих пор ее главную силу — монополию знания».
Представителей «нетрудовых слоев» лишили права получать знания. Бывшие помещики, жандармы, служащие суда, прокуратуры и полиции, земские и уездные начальники, купцы, служители культа стали лишенцами. По Конституции 1918 года они не имели избирательных прав и не получали продовольственные карточки, их не принимали в профсоюзы и не брали на государственную службу. А их детям была закрыта дорога в высшие учебные заведения. Ленин в августе 1918 года гордо заявил: «Советская Конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь». К 1927 году в стране насчитывалось больше двух миллионов лишенцев. Детям их объясняли, что они могут быть восстановлены в правах, если «занимаются общественно полезным трудом».
Молодым людям, которые не могли похвастаться пролетарским происхождением, партийным билетом и службой в Красной армии, получить высшее образование было непросто. Будущий министр здравоохранения академик Борис Васильевич Петровский вспоминал, как ему помогла Крупская.
Отец Петровского, окончив Дерптский университет, стал земским врачом. Сын решил пойти по стопам отца. Юный
Просители приезжали к Надежде Константиновне со всей страны. Вход в ее приемную был через двор со стороны Телеграфного переулка. Крупская выслушала молодого человека. У нее было усталое и печальное лицо. Расспросила обо всём подробно. Говорила сухо, ни разу не улыбнулась. Сказала, чтобы за ответом он через пять дней обратился в канцелярию ректора университета Андрея Януарьевича Вышинского.
Секретарь ему сказала:
— Завтра вас примет ректор, будьте в приемной ровно без пяти девять.
Приемная была полна. Но ровно в девять Бориса Петровского пропустили в кабинет. Вышинский — среднего роста блондин лет сорока, сухой и строгий, — стоя, не протянув посетителю руки, сказал:
— Ваше заявление принято, можете сдавать экзамены, до свидания.
Андрей Януарьевич не мог отказать Крупской.
ВЕЛИКИЙ СОБЛАЗНИТЕЛЬ
Крупская читала, что пишет о ее муже Максим Горький: «Большевики производят жесточайший научный опыт над живым телом России. Народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, русский народ для них — та лошадь, которой ученые-бактериологи прививают тиф для того, чтобы она выработала в своей крови противогриппозную сыворотку. Вот именно такой жестокий и заранее обреченный на неудачу опыт производят комиссары над русским народом, не думая о том, что измученная, полуголодная лошадка может издохнуть».
Крупская не воспринимала слова Горького. Она полностью поддерживала мужа и разделяла его взгляды.
Владимир Ильич Ленин был, без сомнения, самым выдающимся соблазнителем России в XX столетии. Прирожденный политик, он был щедро наделен энергией, страстью, умом. Он всю жизнь посвятил одной цели — взять власть в стране, дождаться мировой революции и построить коммунистическое общество.
Никто не умел так точно оценивать ситуацию, улавливать настроения масс и менять свою политику. Он не стеснялся признаваться себе в ошибках, не боялся отступлений и резкой смены курса, иногда — на 180 градусов. Вот уж догматиком он точно не был! Как выразился когда-то венгерский философ Дьердь Лукач, ленинизм — это приспособление марксизма к решениям очередного пленума ЦК.
Еще одно слагаемое успеха — невероятная способность Ленина убеждать окружающих в собственной правоте и вербовать союзников. Он обещал России именно то, о чем мечтало большинство населения. Одним мир — немедленно. Другим землю — бесплатно. Третьим — порядок и твердую власть вместо хаоса и разрухи, наступивших после Февральской революции. И всем вместе — устройство жизни на началах равенства и справедливости. Сопротивляться притягательной силе этих лозунгов было немыслимо.
Но вот вопрос. Россия не бедна талантами. В политическом поле действовало немало ярких фигур, одаренных государственных деятелей, озабоченных судьбой страны. Эти политики тоже понимали, чего ждет и требует революционная Россия. Почему же они не опередили Ленина? Сами не предложили русскому народу весной или летом то, что в октябре провозгласил Владимир Ильич, силой свергнув своих предшественников?