Крупская
Шрифт:
Из-за болезни мужа Крупская редко бывала в наркомате, хотя дела отвлекали ее от мрачных мыслей. Анатолий Васильевич Луначарский написал ей: «Дорогая Надежда Константиновна, я не могу отказать себе в удовольствии сказать Вам, что как Вы раньше были душой Наркомпроса (помните, так называли Вас на 1-м съезде народного образования), так остаетесь ею и до сих пор».
В декабре 1923 года, когда Ленин уже был совсем плох, Крупская отвлеклась от ухода за мужем, чтобы в качестве председателя Главполитпросвета подписать инструкцию по изъятию литературы
Однако до сих пор доклады Губполитпросветов и Гублитов за редким исключением совершенно не упоминали о работе по пересмотру и изъятию книг из библиотек. В некоторых губерниях потребовалось вмешательство ГПУ, чтобы работа по изъятию началась. По-видимому, Политпросветы и Гублиты недостаточно уяснили всей необходимости и важности указанной меры. Между тем она имеет большое политическое и культурно-воспитательное значение.
Усиление политико-просветительной работы не может быть выполнено, если не освободить от контрреволюционной и вредной литературы книжный состав библиотек. Конкретно должны быть изъяты:
а) По отделу психологии, философии и этике — книги в духе, враждебном социализму и диалектическому материализму.
б) Отдел религии должен содержать только антирелигиозную и противоцерковную литературу.
в) По отделу естествознания — книги, смешивающие науку с религиозными вымыслами, с рассуждениями о безнравственности дарвинизма и материализма.
Для очистки библиотек создать комиссии из представителей Отдела народного образования, местных органов Главлита, а где таковых нет, представителей ГПУ».
Подписанная Крупской инструкция была опубликована в журнале «Красный библиотекарь» (1923. № 12). Началась массовая чистка библиотек совместными усилиями главполитпросветовцев и чекистов.
Через несколько лет в Москву приехала профессор Калифорнийского университета Гарриет Эдди. Она попросила о встрече с заместителем наркома просвещения. Надежда Константиновна ее приняла. «Во взгляде Крупской, — вспоминала профессор, — я прочла скрытое удивление тем, что американка может быть так заинтересована в развитии советского народного образования».
Профессор Гарриет Эдди описала Крупской систему окружных бесплатных библиотек в Калифорнии. А та в ответ, по словам американки, «стала рассказывать о библиотечном обслуживании, которым она и Ленин пользовались в Лондоне и в еще большей степени в городах Швейцарии и которое произвело на нее большое впечатление тем, что было бесплатным и охватывало весь город».
Пустившись в приятные воспоминания о том, как им с мужем славно работалось и в Англии, и в Швейцарии, Надежда Константиновна, верно, даже не отдавала себе отчета в том, что ее собственные слова свидетельствовали об успехах системы просвещения и образования при капитализме.
СМЕРТЬ
В последние месяцы уже очень тяжелобольного Владимира Ильича возил в коляске по саду начальник охраны Петр Пакалн. Иногда Ленин насвистывал какую-нибудь мелодию. Но обычно часами сидел, задумавшись, замечали врачи. Даже в присутствии посторонних погружался в свои мысли. Иногда на глаза его навертывались слезы, особенно если он думал, что его никто не видит.
Будучи в Москве, полпред в Германии Николай Николаевич Крестинский приехал в Горки. Хотел увидеть Ленина. Но охрана ему не позволила. Владимира Ильича как раз вывезли в парк. Мария Ильинична сказала чекистам:
— Не понимаете, что Владимира Ильича нельзя видеть?
Николая Крестинского спрятали за ширму. Ленина ввезли в дом на коляске. Он глянул на сестру:
— Что случилось?
Ему ничего не объяснили. Он вылез из коляски и медленно сам поднялся по лестнице в свою комнату на втором этаже.
Из дневника лечащего врача: «Надежда Константиновна снова заявила, что Владимир Ильич, по ее мнению, плохо видит. После завтрака сидел на балконе, выходящем в парк. Надежда Константиновна читала ему газету, которую он слушал с большим интересом».
Самому Владимиру Ильичу прописали очки для чтения, но он их не любил. В октябре 1922 года пришел на заседание Совнаркома в очках, которых стеснялся.
Из дневника лечащего врача: «Бледен ужасно, взгляд затуманен, плохо ориентируется в пространстве. По-видимому, что-то вроде головокружения. Посидел. Нехорошо себя чувствует, откидывается на подушку… Желает идти в уборную. Идет тяжело — ослаб… Стоять почти не в состоянии. Дошел до кровати очень плохо. Сейчас же улегся».
Один из охранников, исполняя роль парикмахера, спросил:
— Владимир Ильич, как прикажете вас подстричь?
Ленин неожиданно громко расхохотался. Санитар Владимир Рукавишников, изучивший своего пациента, показал, что следует сделать. Голову постригли машинкой. Бородку сделали клинышком, подравняли усы. Владимир Ильич повернулся на коляске и уехал к себе в спальню.
Крупская вспоминала эти последние дни: «Стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасно усталый и измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел, а главное, у него как-то изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой. Но на вопрос, не болит ли что, отвечал отрицательно.
В субботу 19 января 1924 года вечером он стал объяснять Николаю Семеновичу, что видит плохо. Николай Семенович посмотрел его глаза, сказал, что у него конъюнктивит, надо промыть глаза борной и завести темные очки».
«Я сдал пост, — рассказывал один из чекистов. — Не успел отдохнуть, как за мной пришел снова товарищ, который меня сменил. Мария Ильинична вызывает, нужно ехать за Фёрстером. Тот сразу же, как увидел меня, выбежал из кабинета в халате. Я говорю:
— К Ленину надо ехать.