Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок
Шрифт:
– Monsieur Sands? – Он протянул тонкую, бледную руку, но даже не приподнялся для приветствия. Тут же я увидел костыли, приставленные к подлокотнику его кресла. – Простите, что мы вынудили вас проделать такой путь, но это необходимо. – Жестом он пригласил меня сесть. – Alors1, monsieur. – Он уставился на лежащий перед ним стандартный лист бумаги, исписанный четким, каллиграфическим почерком. – Вы попали на борт «Мэри Дир» с вашей яхты? Да?
Oui2, monsieur, – кивнул я.
1 Итак (фр.).
2 Да (фр.).
–
–
– «Морская ведьма».
Он тщательно водил пером по бумаге, нахмурившись и закусив от усердия губу:
– Ваше полное имя, monsieur?
– Джон Генри Сэндз, – произнес я по буквам.
– Ваш адрес?
Я сообщил ему свой адрес и адрес своего банка.
– Eh bien1.. (Хорошо (фр.).)
– Через сколько времени после того, как экипаж покинул судно, вы попали на «Мэри Дир»?
– Часов через десять–одиннадцать.
– A monsieur le Capitaine? – Он бросил взгляд на Патча. – Он еще был на борту, да?
Я кивнул.
Чиновник подался вперед:
– Alors, monsieur. Мне надо Вас спросить, как, по–вашему, приказывал ли monsieur le Capitaine экипажу покинуть судно или нет?
Я взглянул на безмолвного Патча, чей силуэт выделялся тенью на фоне окна.
– Я не могу сказать ничего определенного, monsieur. Меня ведь там не было!
– Конечно, я понимаю! Но мне интересно знать ваше мнение, monsieur. Вы же должны знать, что произошло на самом деле. Наверняка капитан Патч говорил вам об этом. Вы вместе пережили на судне самые страшные часы. Вы оба ожидали смерти. Неужели он не рассказал вам, что произошло на судне?
– Нет. Нам было не до разговоров! У нас просто не было времени. – И я стал объяснять ему, как мы трудились в поте лица, стараясь спасти себя и судно.
Пока я рассказывал, он нетерпеливо мотал головой, словно пытаясь отогнать надоедливую муху. Как только я замолчал, он произнес:
– И все же, monsieur, я хотел бы услышать ваше мнение!
К этому моменту я уже решился:
– Хорошо! Я совершенно убежден, что капитан Патч не приказывал экипажу покинуть судно.
И я снова стал объяснять, что в это совершенно невозможно поверить, только ненормальный мог отпустить команду, но при этом остаться на судне и начать в одиночку тушить пожар в четвертом трюме.
Во все время моей речи стальная ручка царапала бумагу, а когда я кончил, чиновник внимательно прочел записанное, протянул мне лист и спросил:
– Вы читаете по–французски, monsieur? Тогда прочтите и подпишите ваши официальные показания. – Он протянул мне ручку.
Прочтя и подписав бумагу, я спросил:
– Вы понимаете, что меня тогда не было на судне? Я не знаю, что там произошло.
– Разумеется! – Он обратился к Патчу: – Вы хотите что–нибудь добавить к этому заявлению?
Патч Покачал головой.
– Вы понимаете, monsieur le Capitaine, что выдвинули против экипажа очень серьезное
Патч продолжал молчать.
– Вероятно, будет лучше, если мы пригласим сюда monsieur Хиггинса и monsieur Юлза, чтобы…
– Нет! – неожиданно громко воскликнул Патч.
– Но, monsieur, – мягко увещевал чиновник. – Я должен понять, что…
– О Боже! Нет, говорю вам! – Патч резко сорвался с места, подскочил к столу и склонился над ним: – Я не позволю ставить под сомнение мои показания, да еще перед этими двумя…
– Но должна же быть какая–то причина…
– Нет, говорю вам! – Патч стукнул кулаком по столу. – У вас есть мои показания, и этого, кажется, достаточно! Пусть расследование проводится должным образом. А до тех пор ни вы, ни кто другой, не смеет устраивать мне перекрестные допросы!
– Но, monsieur le Capitaine, вы понимаете, в чем вы обвиняете команду?
– Конечно, понимаю!
– Тогда я прошу вас…
– Нет! Слышите? Нет! – Он снова стукнул кулаком по столу и повернулся ко мне: – Ради Бога, пойдемте куда–нибудь выпить! Я просидел в этой жалкой конторе… – Он схватил меня за руку: – Идемте! Мне срочно нужно выпить!
Я взглянул на чиновника, но тот лишь пожал плечами и сокрушенно вздохнул. Патч распахнул дверь и широким шагом прошел по приемной мимо сидевших там людей, словно их вообще не существовало. Я последовал за ним, но путь мне преградил тот верзила.
– Ну так чего ты там наплел? – спросил он гортанным, хриплым голосом, идущим из самого нутра. – Ты небось сказал, что он не приказывал нам садиться в шлюпки? Так? – Я попытался его оттолкнуть, но он крепко–накрепко стиснул меня своей грязной лапой: – Ну уж нет, говори! Ты так и сказал?
– Да, – признался я.
Он отпустил меня, прорычав:
– Боже всевышний! Да что ты, черт тебя подери, знаешь об этом? Ты что, был там, когда мы сели в шлюпки?
Рассвирепев, оскалив зубы в злобной ухмылке, верзила придвинул ко мне грязное, небритое лицо. Для потерпевшего кораблекрушение он выглядел слишком уверенным. Самодовольство так и сочилось из него, точно сало из бочки, а маленькие, заплывшие жиром глазки блестели, как пара устриц.
– Ты, похоже, все видел сам! – смачно загоготал он.
– Конечно, меня там не было, но я не…
– Ну так вот, а мы там были! — Он повысил голос и сверкнул глазками в открытую за моей спиной дверь – Мы все там были и знаем, какие приказы он отдавал!
Это говорилось явно для чиновника, сидевшего в конторе. И это был правильный приказ, когда на борту находится взрывчатка, а в трюме пожар! Вот что мы чувствовали тогда, и я, и Райе, и старый шеф… все.
– Если это был правильный приказ, – возразил я, – то какая необходимость заставила капитана Патча в одиночку гасить пожар?