Крушение республики Итль
Шрифт:
Тревис».
– Он хороший человек, этот Тревис, – сказала она грустно, окончив чтение.
– Тревис? Еще бы. Мы оба не годимся ему в подметки, и если я жалею о чем-нибудь, так это о том, что я не смог стать таким, как он, – ответил Коста.
– Ну, а теперь я пойду спать. Я невозможно устала от скачки, поднялась Гемма.
– Спите. Я сделаю все, чего хочется Тревису. А вы отдыхайте.
Гемма направилась к двери, но в нее кто-то осторожно постучал.
– Спрячьтесь…
– Радиограмма с эскадры, господин герцог, – доложил вошедший.
– Благодарю вас. Идите.
– Ответа не будет?
– Если будет нужно, я сам приду на станцию, – ответил Коста, выпроваживая телеграфиста.
– Выходите, – позвал он Гемму, – радиограмма от его грабительского превосходительства. Посмотрим, как понравилась ему нефтяная баня. Хм… чрезвычайно странно, – проворчал он, недоуменно поднимая плечи, – милорд изволит капитулировать? Непонятно!
– Что он телеграфирует?
– Видите ли, он извиняется, что по «неосторожности» дежурного офицера произошел «случайный» выстрел боевым снарядом по городу, за что он приносит извинение и выражает согласие возместить убытки. Кроме того, он предлагает королю забыть недоразумения последних дней, омрачившие «сердечную дружбу», и выражает надежду, что в знак примирения король не откажется торжественно отпраздновать послезавтра день рождения Гонория XIX в городе, совместно с ним.
– Ну, что же? Это нам на руку, – сказала Гемма. – Мы уже выигрываем нужные нам два дня. Лучшего и желать не приходится.
– Вы думаете? А мне это не нравится. Я чувствую, что он затевает какую-то гадость, но только не могу никак понять, что именно. Неспроста же он заговорил, как дядюшка, желающий оставить десять миллионов племяннику.
– Мне кажется, вы слишком подозрительны, мой друг, – возразила Гемма, я уверена, что лорд Орпингтон понял бесполезность борьбы и ищет действительно способа примириться. Нам нужно ответить согласием, чтобы выиграть время. На третье утро мы заговорим другим языком.
– Что же, если вы хотите, пожалуйста. Но все-таки я буду настороже, чтобы не попасть впросак в случае какой-нибудь истории.
– В этом не может быть сомнения. Мы должны держаться начеку каждую минуту, но отталкивать такого предложения нельзя. Сейчас же ответьте ему согласием от имени короля. Ну, прощайте. Я чувствую, что сейчас упаду от усталости.
– Я провожу вас до вашей спальни, – сказал Коста, – отвернитесь на мгновение, пока я оденусь.
– Зачем? Разве я не могу дойти сама?
– Вы чудачка. Сами говорите, что нужно быть начеку каждую минуту, и сами же пренебрегаете осторожностью. Королева – заманчивая добыча.
– Я прошу никогда больше не называть меня королевой. Я перестала быть ею и не желаю, чтобы мне об
Коста засмеялся.
– Для меня, конечно. Для себя также, но не для них. Там, на кораблях, они ведь ничего не знают. Для них вы царствуете, и это даже лучше. Пусть остаются в заблуждении, ибо, если бы они знали правду…
– Я забыла об этом.
Они вышли в сад. Верхушки деревьев запылали уже от первых брызг солнца, и цветы сыро и душно пахли на клумбах.
На большой площадке перед дворцом Гемма схватила спутника за руку.
– Смотрите, – воскликнула она, указывая на залив, открывшийся в просеке между гигантскими веллингтониями, – смотрите! Какой дым!
Над наутилийской эскадрой плавало грозное непроницаемое облако дыма.
– Что там делается?
– Ничего особенного, – отозвался Коста, – все в порядке вещей. Они разводят пары, чтобы выбраться из лагуны на открытый рейд, где их не достанет нефть. Было бы неестественно, если бы они второй раз позволили поймать себя в такую позорную ловушку. Бедный старый индейский петух! Он, наверное, выщипал в эту ночь половину перьев от ярости.
Гемма поднялась на ступени террасы.
– Прощайте. Пришлите разбудить меня к обеду. И все время держите меня в курсе событий.
Она протянула руку. Коста почтительно поцеловал ее.
– Спите… Не беспокойтесь, – все будет хорошо.
Стеклянная дверь звякнула. Коста весело посмотрел вслед мисс Эльслей, прищелкнул пальцами и вразвалку пошел к радиостанции дворца.
По дороге он нагнулся, сорвал с куста чайную розу, воткнул ее в петлицу, взглянул, как бы оглядывая сам себя, и второй раз прищелкнул пальцами, весело покачав головой.
Гемма прошла коридором в свои комнаты. По дороге она задержалась у полуоткрытой двери кабинета короля. Ее внимание привлекла лампочка, горящая на столе. Она машинально вошла в кабинет и погасила ее. Повернувшись, она увидела Максимилиана, спящего на диване, среди груды подушек. Желтый томик романа валялся на полу. Гемма подошла и подняла книгу.
Кладя ее на столик, она почувствовала резкий раздражающий запах, нагнулась над диваном и сразу поняла. Губы ее брезгливо смялись.
«Пьян», – подумала она с горечью и презрением и тихо вышла из кабинета.
Придя в спальню, она сбросила свой верховой костюм, надела халатик и вытерлась одеколоном. Подошла к окну, чтобы опустить штору, и увидела, как, вытянувшись в кильватерную колонну, наутилийские суда медленно выходили из лагуны в открытое море.
Гемма гневно отвернулась и отошла к постели.
Усталость томила ее. Она откинула одеяло и, едва успев залезть под него, заснула крепчайшим, здоровым сном.
24. L'ultimo giorno di pompeia (Последний день Помпеи)