Крушение республики Итль
Шрифт:
Толпа молчала, тревожно оглядываясь на теснившие ее со всех сторон штыки.
– Никого? Мы были уверены в здравом политическом смысле граждан. Сейчас в соборе начнется присяга на верность его величеству королю Наутилии.
Автомобиль несся по шоссе, разбрасывая тучи пыли и мелкого щебня. Пригородные крестьяне, завидя издали бегущее с ревом в белом облаке чудище, спешно сворачивали в канавы. Собачонка, бросившаяся из-за шоссейной будки на небывалого зверя, не успела отскочить и прилипла к радиатору, смятая в кровавый блин. Коста сидел, нагнувшись над рулем
Коста прислушался, задержал бег и, свернув с шоссе на лужайку, остановил автомобиль под тремя каштанами. С трудом сняв с руля затекшие руки, он встал на сиденье и повернулся.
В задней половине автомобиля, свернувшись комком, лежал на полу Максимилиан. На сиденье, уронив голову назад, раскинулась алебастрово-прозрачная Гемма.
Коста охнул и перенес ногу через спинку сиденья.
– Ах ты, черт! Неужели и ее? Неужели?
Он открыл дверцу и приподнял тело Максимилиана, оно переломилось, как деревянное.
– Ну, этот готов, – сказал Коста, укладывая короля на траву. Открытые глаза Максимилиана тускло взглянули в небо. Белый мундир на груди весь взмок кровью.
Коста снова влез в автомобиль и приподнял Гемму. Рука его почувствовала тепло живого тела. Он усмехнулся.
– Ее не тронуло… Обморок.
Он осторожно вынес женщину и положил под деревом на разостланный плащ.
Наклонившись над ней, он потер ее руки в своих ладонях и с силой дунул в лицо. Веки вздрогнули, но Гемма не пошевелилась.
– Сильный обморок, – сказал Коста, – ну, хорошо. Я знаю, чем ее разбудить.
Он отошел к автомобилю, достал из ящика долото и сильным ударом прошиб низ бака, подставив фляжку. Набежало полфляжки мутной жидкости. Коста понюхал ее и засмеялся. Потом он сбросил свой расшитый золотом мундир и швырнул его в траву.
– Занятная форма для шофера, – буркнул он, засучив рукава и подходя к Гемме.
Он приподнял ее голову, разжал долотом стиснутые зубы и влил в рот немного жидкости.
Мисс Эльслей глубоко вздохнула, отчаянно закашлялась и раскрыла глаза.
– Ой!.. Что такое? У меня все горит внутри! Что это за гадость? вскрикнула она, хватаясь за грудь.
– Ничего! Это боевое крещение. Это автомобильный спирт. Он недаром называется бешеным, – невозмутимо ответил Коста.
Мисс Эльслей приподнялась и с испугом посмотрела вокруг.
– Что это… сон? – спросила она, продолжая кашлять.
– К сожалению, не сон, а самая паскудная явь. Недаром я сидел как на иголках в этой чертовой машине.
– А Максимилиан? – спросила Гемма, вздрогнув.
Коста развел руками.
– По правде сказать, я не советовал бы вам сейчас разглядывать его. У него очень непривлекательный вид, а у меня больше нет спирта, чтобы снова приводить вас в чувство.
Гемма быстро поднялась на ноги и обошла автомобиль.
Увидев труп, она пошатнулась, и Коста поддержал ее.
– Poor Yorick! [10] Бедный шут! –
10.
Бедный Йорик! (англ.)
– С мертвым покончено, – сказала она, – нужно думать о живых. Что нам делать?
– Вы молодец! – ответил с восхищением Коста, – нам нужно идти до ближайшей деревни, взять лошадей и ехать навстречу Тревису и его ребятам. Автомобиль вышел из строя и не годится никуда, разве на гроб королю.
– Идите сюда, – сказала Гемма.
Коста подошел недоумевая.
– Вы настоящий мужчина, – заговорила Гемма, смотря ему в глаза, – вы вели себя как следует. Спасибо!
Она поднялась на цыпочки и крепко поцеловала Косту в губы. Он отшатнулся, залился краской и отвернулся.
К вечеру Порто-Бланко успокоился и забыл об утренней трагедии. Улицы запылали электрическими лунами, зазвенели песнями, звоном струн и заметались в бесшабашном плясе бушующей карнавальной толпы. Население, как и в первые дни, браталось с наутилийскими воинами, которые блуждали из кабачка в кабачок, выпивая даровое вино. В «Преподобной Крысе» собрались сливки общества, и даже сэр Чарльз удостоил заведение Баста своим присутствием. Веселье, беззаботное, горячее, жадное, кипело во всех уголках города. Женщины льнули к мужчинам, женщины помнили о своем призвании давать радость защитникам и нежно уводили шатающихся солдат в темные двери квартир. Но их ожидания в эту ночь были обмануты. Любовники, не успев окончить первых кратких ласк, засыпали мертвым сном, и напрасно возбужденные женщины пытались разбудить их огнем поцелуев. Они никли грузными, обессиленными телами в пышную свежесть кроватей и храпели густым непробудным храпом, заставляя своих подруг кусать губы в пароксизмах неудовлетворенной страсти.
К двум часам ночи город напоминал замок спящей царевны, и лишь кое-где слонялись по улицам одинокие старики и старухи, вспоминая отцветшую молодость.
25. Галаадские свиньи
Фея прикоснулась к шелковой портьере блестящей волшебной палочкой, и она с шорохом поползла в стороны. За ней открылось широкое пространство, наполненное нефтяными вышками. Их было бесконечное множество, и из каждой тугим, высоким фонтаном хлестала жирная жидкость.
Фея взмахнула палочкой во второй раз, и вдруг загудели гудки и застучали машины. Стук их, сначала тихий и ритмический, становился все громче и громче.
Сэр Чарльз пошевелил головой, но стук не прекращался и начинал терзать нервы. Сэр Чарльз открыл глаза.
Фея исчезла, исчезли и нефтяные вышки, но стук в дверь продолжался.
Сэр Чарльз спустил ноги на пол и сел на постели.
– Кто там? – спросил он, протирая глаза.
– Это я, сэр! Кук! Вы изволили приказать разбудить вас перед рассветом, так как вы хотели посмотреть на восход солнца.