Крушение
Шрифт:
На первое время Комола и Ромеш поселились в этом доме. Дядя Чокроборти любил всем рассказывать о слабом здоровье своей жены Харибхобини, но посторонний взгляд никогда бы не заметил у нее и следа недомоганий. Лет ей, видно, было уже немало, но лицо еще было молодо и энергично, а седина лишь едва пробивалась на висках: будто старость уже произнесла над ней свой приговор, но не осмелилась еще привести его в исполнение.
В действительности дело обстояло так. Еще в молодости Харибхобини терзали жестокие приступы малярии. Чокроборти считал, что перемена климата излечит ее, переселился с ней
Оставив гостей во внешней половине дома, он пошел в зенану [36] и позвал жену.
Харибхобини только что кончила молотить на огороженном дворике пшеницу и расставляла на солнце кувшины и кухонную утварь.
Войдя туда, Чокроборти тотчас воскликнул:
— Как же так можно, ведь уже холодно! Не накинуть ли тебе что-нибудь на плечи?
— Ну и странный же ты! — воскликнула Харибхобини. — Какой там холод — солнце спину жжет!
— В этом тоже нет ничего хорошего, уж не такая дорогая вещь зонтик.
36
Зенана — женская половина дома.
— Хорошо, купим зонтик, а теперь ответь, почему ты так задержался?
— Долго рассказывать. В доме гости, надо о них позаботиться. — И он рассказал ей о своих новых знакомых.
Неожиданные вторжения гостей издалека в дом Чокроборти случались довольно часто, но Харибхобини совершенно не была готова принять супружескую пару.
— Боже мой! Где ты поместишь их? — воскликнула она.
— Сначала познакомься, а потом будем говорить о том, как их устроить, — ответил Чокроборти. — Где наша Шойла?
— Купает ребенка.
Чокроборти тут же привел в зенану Комолу. Как только девушка приблизилась и почтительно приветствовала Харибхобини, та коснулась ее подбородка и затем, выражая свое восхищение, поцеловала кончики своих пальцев.
— Смотри, как она похожа на нашу Бидху! — обратилась она к мужу.
Бидху, их старшая дочь, жила в доме мужа, в Аллахабаде. Чокроборти усмехнулся про себя при этом сравнении: у Комолы не было ничего общего с Бидху, но Харибхобини не могла признаться, что чужая девушка красотой или другими качествами превосходит ее дочерей. Шойлоджа жила здесь и могла не выдержать очной ставки с Комолой, поэтому Харибхобини сравнила ее с отсутствующей старшей дочерью и таким образом удержала знамя победы в своем доме.
— Я очень рада вам, — сказала хозяйка, — но в нашем новом доме еще не кончен ремонт, и мы ютимся пока здесь, так что больших удобств не сможем вам предоставить.
У Чокроборти действительно был домик около базара, который сейчас ремонтировался, но там еще помещалась маленькая лавчонка, и ни о каких удобствах для жилья не могло быть и речи.
Не опровергая эту выдумку, Чокроборти, усмехнувшись, сказал:
— Я бы и не привел их сюда, если бы не знал, что Комола умеет переносить неудобства.
Заметив жене, что осеннее солнце вредно и поэтому ей лучще идти в дом, Чокроборти, отправился к Ромешу.
Харибхобини
— Я слышала, твой муж — адвокат? Давно он работает? А какой у него заработок? Что? Он еще не начал практиковать? Тогда на что же вы живете? Наверно, у твоего свекра большое состояние? Не знаешь? Боже мой… Что за странная девушка! Ты ничего не знаешь о доме свекра? А сколько муж дает тебе в месяц на расходы? Ведь когда нет свекрови, все хозяйство приходится вести самой! Ну ничего, ведь ты уже не маленькая! Муж моей старшей дочери отдает ей весь заработок.
Подобными вопросами и замечаниями Харибхобини очень скорр доказала Комоле ее неосведомленность в житейских делах. Лишь сейчас, под градом вопросов Харибхобини, девушка ясно поняла, как постыдно и неестественно может показаться людям, что она так мало знает о прошлой жизни и делах Ромеша, своего мужа. Она подумала о том, что ей до сих пор даже ни разу не представлялось случая откровенно поговорить с ним. Она была его женой — и ничего не знала о нем! Теперь ей самой это показалось противоестественным и стало мучительно стыдно за собственную неосведомленность.
— Ну-ка, покажи свои браслеты! — начала опять Харибхобини. — Не очень-то хорошее золото. Разве отец тебе не дал браслетов? У тебя нет отца? Но все-таки нельзя без украшений! Неужели муж тебе ничего не дарит? Мой старший зять каждые два месяца обязательно что-нибудь дарит Бидхе.
В самый разгар этого допроса явилась Шойлоджа, ведя за руку двухлетнюю девочку. Это была смуглая молодая женщина с мелкими чертами лица, ясными, живыми глазами и высоким лбом. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы угадать в ней ум и спокойный характер.
Дочурка Шойлоджи некоторое время внимательно рассматривала Комолу, а затем стала называть ее тетей, но вовсе не потому, что заметила в ней сходство с Бидхой, она называла так всех женщин определенного возраста, если они ей нравились. Комола тотчас взяла девочку на руки.
Знакомя ее с дочерью, Харибхобини сказала:
— Муж этой женщины адвокат, он хочет заниматься практикой в провинции, отец встретил их по дороге и вот привез в Гаджипур.
Шойлоджа и Комола посмотрели друг на друга, и этот взгляд сразу же связал их прочной дружбой. Харибхобини отправилась позаботиться об устройстве гостей. Тогда, взяв Ком ату за руку, Шойлоджа просто сказала:
— Пойдем, сестра, ко мне в комнату.
Через несколько минут они уже непринужденно беседовали. Разница в летах обеих женщин была не очень заметна. Шойлоджа казалась сдержанной, Комола же являла собой полную противоположность ей. Познаниям и развитию она далеко опередила свой возраст. Потому ли, что после свадьбы над ней не тяготела суровая власть свекрови, или по каким-то иным причинам, но только развилась Комола очень быстро. Свобода проглядывала даже в выражении ее лица. Все новое, что она видела, возбуждало в ней любопытство, и она не успокаивалась, пока не находила ответа на все мучившие ее вопросы. Ей до сих пор не приходилось слышать таких окриков, как: «Замолчи! Делай, что тебе приказано! Жена не должна отвечать «нет!» — поэтому Комола высоко держала голову: в искренности она черпала и силу.