Крутой поворот (Опасный поворот)
Шрифт:
– Сейчас принесу. Он в картотеке на моем столе.
Через минуту она вернулась, и когда Чарли взял листок с номером, задержалась в комнате: уж очень ей не понравилось выражение его глаз. Может, он захочет поговорить?
Но Чарли ничего не сказал.
До Тома Вернона он сумел дозвониться только через десять минут.
– Эрл Гетлин? Да. Он все еще тут, – подтвердил Вернон.
Чарли бесцельно чертил ручкой по бумаге.
– Мне нужно с ним поговорить.
– Дело официальное?
– Можно
– Без проблем. Когда собираетесь приехать?
– Если возможно, сегодня днем.
– Такая спешка? Должно быть, дело серьезное.
– Так и есть.
– Заметано. Предупрежу, что вы едете. Сколько примерно времени уйдет на дорогу?
Чарли сверился с часами. Начало двенадцатого. Если пропустить ленч, он успеет к середине дня.
– Доберусь часам к двум.
– Договорились. Полагаю, вам нужно помещение, чтобы поговорить с ним наедине?
– Если можно.
– Я же сказал, без проблем. Увидимся.
Чарли повесил трубку, и когда надевал куртку, в комнату снова заглянула Мадж.
– Собрались туда?
– Приходится, – буркнул Чарли.
– Пока вы сидели на телефоне, звонил Трумен Джоунс. Хочет поговорить с вами.
Адвокат Отиса Тимсона.
Чарли покачал головой:
– Если позвонит снова, передай, что я вернусь около шести. Тогда и встретимся.
Мадж шаркнула ногой.
– Он сказал, что это важно и не терпит отлагательств.
Адвокаты, что с них взять! Если им что-то нужно, тут хоть гром греми! Если он хочет поговорить, это важно. А вот если хочет встретиться – дело другое.
– Сказал, что ему нужно?
– Мне – нет. Но голос рассерженный.
Еще бы не рассерженный! Его клиент за решеткой. И даже обвинение еще не предъявлено. Но какая разница? Чарли имел полное право задержать Отиса Тимсона. Время еще было. Хотя часики тикают.
– У меня нет времени общаться с ним сейчас. Пусть позвонит позже.
Мадж кивнула, поджав губы. Похоже, ей было что высказать.
– Что-то еще?
– Несколько минут назад звонил Харви. И тоже хотел с вами потолковать. Вроде вопрос не терпит отлагательства.
Чарли поспешно натянул куртку. Ну конечно, не терпит! Раз уж день такой выдался, чего еще ожидать?
– Если он перезвонит, передай то же самое.
– Но…
– Сделай, как я говорю, Мадж. У меня нет времени спорить. Да, и позови Харриса. У меня для него поручение.
Судя по выражению ее лица, Мадж все это очень не нравилось. Но все же она вышла, и через минуту в кабинете появился Харрис Янг, помощник шерифа.
– Найди мне Симса Аддисона и последи за ним.
Харрис нерешительно помялся:
– Закрыть его?
– Нет. Просто найди и нянчись до моего возвращения. Только так, чтобы он тебя не заметил.
– И долго?
– Я вернусь около шести. Вот и рассчитывай.
– Но это почти вся моя смена!
– Знаю.
– А если я получу вызов и придется
– Сиди и паси Симса. На сегодня он – твое задание. Я позвоню и вызову другого помощника, чтобы тебя заменил.
– Весь день?
Чарли подмигнул, понимая, что Харрис умрет от скуки.
– Ты меня понял. Не работа, а конфетка. Верно?
Выйдя из кабинета Чарли, Майлз не отправился домой, а стал бесцельно колесить по городу, сам не зная, куда едет. Но очевидно, им руководил инстинкт, потому что вскоре он оказался у массивной кладбищенской арки. Остановив машину, он вышел и направился к могиле Мисси. К небольшому мраморному надгробию был прислонен букет цветов, сухих и давно увядших, словно их положили сюда несколько недель назад. Но когда бы он ни приходил, здесь всегда лежали цветы. А вот карточка к ним никогда не прилагалась, но Майлз понимал, что это и не нужно.
Мисси была любима даже после смерти…
Глава 21
Утром, через два дня после похорон Мисси Райан, я лежал в постели, и вдруг за окном запела птичка. Накануне я оставил окно открытым в надежде, что ночью станет прохладнее.
После того случая я спал плохо, то и дело просыпался весь в поту. Простыни были неприятно влажными, подушка – насквозь мокрой. Это утро ничем не отличалось от вчерашнего, и я слушал птичку, вдыхая сладковатый запах собственного пота.
Я старался игнорировать птичий щебет, тот факт, что птица сидела на дереве, тот факт, что я по-прежнему жив в отличие от Мисси Райан.
Но ничего не получалось. Птичка сидела у самого окна, на ветке, которая почти касалась стекла. Ее крики становились все резче и пронзительнее. Она, казалось, хотела сказать, что знает, кто я и что натворил.
Я задался вопросом, когда за мной придет полиция.
И не важно, несчастный это случай или нет; птица знала, что за мной придут, и предупреждала, что скоро они будут здесь. Обнаружат, что за машина проезжала по дороге той ночью. Найдут водителя.
Раздастся стук в дверь, и они войдут.
Услышат птицу и поймут, что я виновен.
Знаю, это чистый абсурд, но в своем полубезумном состоянии я поверил.
Потому что знал: они придут.
В ящике стола между страницами книги я сохранил некролог, напечатанный в газете. Вместе со всеми аккуратно сложенными вырезками с сообщениями о несчастном случае. Хранить их было опасно. Всякий, кто случайно наткнется на книгу, поймет, что я наделал.
Но я хранил их, потому что не мог уничтожить. Потому что меня тянуло постоянно их перечитывать. Не для собственного утешения, но для того, чтобы лучше понять, что я отнял у человека жизнь. Жизнь, которая до сих пор тлела в написанных статьях. В напечатанных фотографиях. А в то утро, в той комнате, с птичкой, сидевшей у моего окна, царила только смерть.