Крутые парни
Шрифт:
Пацаны Леню Шестернева недолюбливали и частенько били.
– Жизнь – это битва, – сказала мать как-то раз, явившись домой с букетом гвоздик и коробкой конфет. – Посмотри, на кого ты похож! Под глазом – фингал. Настоящий хлюпик. В наше время надо обладать связями и бицепсами, чтобы уложить противника в нужный момент на лопатки в переносном и прямом смысле.
Через неделю с ее легкой руки он стал ходить в Лужники, в секцию по классической борьбе, а через год убедился в правоте ее слов.
Когда Валек, гроза Усачевки, потребовал принести из дома десятку, Леонид
– Еще раз подлезешь ко мне, грабли переломаю, понял?
Окрестные ребята после этого случая Шестерню стали побаиваться, хотя друзей у него не прибавилось.
А через два месяца он отличился в классе. В начале зимы к ним в школу пожаловала американская делегация. Раиса Львовна, преподавательница английского, выпихнула его вперед и велела произнести приличествующие случаю слова. Переводчица из Интуриста только глазами хлопала, когда он бойко отвечал на вопросы каких-то мымр в шляпках. Он и сам не ожидал от себя такой прыти, когда ни к селу ни к городу спросил у дамочек, а входит ли Гуверовский центр в Стэнфордский университет и далеко ли это от Сан-Франциско. Те прямо обомлели, а Раиса Львовна сделала страшное лицо. Американки чего-то там мямлили, а он в душе ликовал.
Отец уже оформлял командировку в этот самый Гуверовский центр как научный кадр. Мать по телефону всем раструбила, что в инстанции принято решение послать профессора Шестернева в Гуверовский научно-исследовательский институт войны, мира и революции, где собраны уникальные архивные материалы из всех стран. Она высокомерно сообщала, что и сама будет там работать. Мол, муж выбил ей должность референта, и она, получая из Союза зарплату, будет заниматься подбором и покупкой книг для московских научных библиотек.
Ариадна Ивановна без особого труда договорилась с директрисой школы о том, что Леню Шестернева аттестуют досрочно по всем предметам за восьмой класс. И пусть он едет с родителями хоть на год. Это ведь такая языковая практика! В конце концов экзамены можно сдать и экстерном. Кто знает, где мальчику придется прожить свою жизнь?!
Мать все это рассказывала своим подругам, а Леня спал и видел Америку. Будущее казалось прекрасным и удивительным.
В марте были готовы и визы, и паспорта. Перед отъездом Ариадне Ивановне пришла в голову идея отправить мужа в санаторий недели на три. Иногда Спартак Иванович жаловался на боли в сердце. Конечно, это обстоятельство держалось от всех в тайне. Разве можно сердечнику ехать за рубеж?
Еще раньше, когда он проходил в ведомственной поликлинике медицинское обследование на предмет выезда за границу, Ариадна Ивановна нанесла визит главврачу, и, конечно же, медицинская карта была заполнена без всяких анализов в течение часа. Теперь она держала себя в узде и оберегала мужа от лишней нервотрепки.
Спартак Иванович уехал подлечиться и отдохнуть перед напряженной командировкой, а Ариадна Ивановна занялась подготовкой к отъезду. В доме царила праздничная суматоха. Телефон не умолкал ни на минуту. Она решила устроить
Пришли подруги, какие-то ее прежние сослуживцы. Леню Ариадна Ивановна спровадила к родственникам. Он согласился, но с условием, что мать разрешит заночевать у школьного приятеля Игоря Климентьева, живущего поблизости. У того отец только что приехал из Франции и привез сыну в подарок два диска-гиганта «Дип пепл». Мать почему-то с удовольствием согласилась.
У Игорька заболела сестренка, поэтому Леня ночевать не остался и домой вернулся вечером, где-то около десяти. В квартире было тихо. Рановато гости смотались, подумал он и заглянул в родительскую спальню.
Мать спала, лежа поверх покрывала, почти голая, лишь слегка прикрытая черным кимоно с вышитыми цаплями на рукавах и спине. Рядом посапывал какой-то тип.
Детство, когда мы просто живем, не обремененные никакими особыми проблемами, кончилось у Леонида именно в эту минуту. Он все понял.
Подойдя к кровати, он поднял с пола материн шлепанец и с размаху ударил типа по затылку. Реакция последовала незамедлительно и оказалась по меньшей мере странной.
– Ты… ты… псих, что ли? – вскочил с кровати моложавый мужчина. – Большой уже, а ведешь себя кое-как.
– Мотай отсюда! – заорал Леонид. – А ты… ты… – Он прищурился, глядя на мать, спустившую с кровати голые ноги и натягивающую на себя кимоно. – Ты… проститутка!
– А ты – сопляк! – спокойно сказала Ариадна Ивановна и, подойдя к сыну, ударила наотмашь по лицу. – Если бы не Виктор, – она кивнула в сторону мужчины, – мы бы никуда не поехали. Понял?
– Зачем ты так, Ада? – Виктор смотрел на нее во все глаза. – Ведь я тебе поездку по дружбе организовал. Я ведь тебе друг.
– Ах, ах! Друг выискался. Только прошу без этого. Можно подумать, кроме постели, тебя интересует что-то другое! – Она резко повернулась к Виктору. – У меня уже давно кончился весь ресурс чувств. Все, что между нами было, называется игрой, не в любовь, а на счет… в сберкассу. Понял?
– Прости меня, старик, – сказал Виктор вполголоса, обернувшись к Леониду, и сделал такую гримасу, будто у него заболел зуб. – Ах ты, черт! Леня, старик, запомни на всю оставшуюся жизнь… – Он подошел к тумбочке, взял бутылку шампанского, налил в пустой бокал, залпом выпил. – Запомни, меркантилизм – страшная вещь! Многие так увязают в этом болоте, что не могут вылезти до смерти, да еще и детей своих туда затягивают.
– Брось нести ахинею! – отрубила Ариадна Ивановна. – Вот когда у тебя будут свои дети, тогда поговорим, а я на этом заканчиваю роль бедной Лизы.
– Горько, обидно, досадно. Ну да ладно… Даже не верится… Адочка!
– Смотри не заплачь! Надевай штаны и вали отсюда!
– Старик, это хорошо, что случилось такое вот… предательство. Это замечательно. Сама меня в постель затащила. Да, старик, пока не клюнет жареный петух, ничего человек не понимает и многого не осознает из того, что дарует судьба… И остается на всю жизнь без такого вот подарка. Впрочем, твоя мать поступила искренне. Хотя говорят, что искренность и есть высшая форма обмана.