Кружево Парижа
Шрифт:
Я ничуть не удивилась, что, когда в небе над остроконечными крышами засверкали ракеты, возвещая наступление нового, 1947 года, маэстро опять появился в ателье. Было десять минут первого, и я уже лежала в постели, когда услышала, как открылась дверь. В комнате было так холодно, что я спала в толстой хлопчатобумажной ночной рубашке и теплых носках, но набросила жакет и встала с постели. Мы встретились на кухне. В руках он сжимал два бокала и бутылку шампанского.
– С Новым годом! – воскликнул он, намереваясь расцеловать меня в щеки.
Я
– Не открывайте, я не пью.
– Но, bella [14] , – засмеялся он. – Это же шампанское! Новый год!
– А мне нужно выспаться, – возразила я, пытаясь подавить дрожь в голосе. – Вы сами сказали, что завтра нужно закончить заказ, а если я не высплюсь, то и работать не смогу.
– Ах, я забыл, что завтра праздник. Можешь поспать.
Он хитро поглядывал на темный вход в крохотную кладовку, служившую мне спальней.
14
Красавица (ит.).
– Нам нужно выполнить заказ, маэстро, мадам Фурнель рассердится, если мы не закончим вовремя. А в другой раз и вовсе не придет, найдет других.
Я посчитала, что угроза потерять лучшую клиентку приведет его в чувство, но он только рассмеялся.
– Ах, tesoro [15] , тебе нужно больше отдыхать.
– Я отдыхаю, когда сплю, – ответила я, стараясь не выходить из себя.
Он начал срывать с пробки серебристую фольгу. Я обошла стол и вырвала из его рук бутылку.
15
Сокровище (ит.).
– Маэстро, вам пора уходить. Мы ведь не хотим, чтобы случилось такое, о чем потом будем сожалеть.
– Ну, bella, почему мы будем сожалеть о небольшом празднике?
Он шагнул вперед, обнял меня за талию и притянул к себе.
Я подняла руку и посмотрела ему в глаза.
Его руки скользили по моим бедрам.
– Маэстро, – рассердилась я, – я разобью бутылку о вашу голову, и потом вы меня выгоните. Или я разобью ее о свою голову, пойду в полицию и заявлю, что вы на меня напали.
Он побелел как полотно, и мне стало его жалко.
– Вы ведь неплохой человек, – продолжила я мягче, – просто одинокий, как и я. Но еще раз меня никто не изнасилует. Ясно?
Весь день следующей субботы я шила себе жакет. Купив недорогую ткань, я разложила ее на большом рабочем столе. Вдохновленная моделями Шанель и вязаными жакетами, которые дома, в горах, носили крестьяне, я выкроила простой прямой силуэт, забыв обо всем под ритм ножниц.
Только я начала сметывать жакет,
Не успела я открыть дверь, как она пронеслась мимо меня, не дожидаясь приглашения войти.
– Маэстро здесь?
Она так запыхалась, что едва могла говорить.
У нее была грузная фигура, и четыре пролета винтовой лестницы, как бы величественно они ни смотрелись, дались ей нелегко.
– Нет, – ответила я, – до понедельника не появится.
Мы с маэстро разговаривали по-итальянски, и мой французский был похож на исковерканный итальянский, но мадам Фурнель меня поняла.
– Ох, только не это!
Она побледнела и от выступившей на лбу испарины казалась больной.
– Садитесь, мадам Фурнель, отдохните, – предложила я, выдвигая стул из-за стола, за которым работала. – Я принесу вам воды.
Когда я вернулась из крохотной кухни – если мойку и одинокую конфорку можно считать таковой, – она не сидела на месте. Она нависла над столом, разглядывая только что раскроенную ткань, перемещая детали по столу, рассматривала простой сметочный шов.
– Ваша работа? – не поднимая глаз, спросила она.
– Да, – ответила я.
– Правда?
Она взглянула на меня.
– Все сами, никто не помогал?
Я забеспокоилась. Вдруг она решит, что ткань краденая или я использую хозяйскую мастерскую в личных целях.
– Я шью в свободное время, – объяснила я. – Накопила на ткань и купила самую дешевую, лучше не могла себе позволить.
Мадам Фурнель потерла ткань между пальцами.
– Сами придумали фасон, раскроили и сметали? – пробормотала она больше для себя, чем для меня.
Я немного успокоилась и тщательно продумала ответ. Не хватало еще нарваться на неприятности – люди так ревностно относились к фасонам, – но я решила признаться:
– Да, меня вдохновляет Шанель… люблю ее работы и стиль. Но основа все же из моих родных мест.
– А откуда вы родом?
– Альпы, – ответила я и добавила: – Северная Италия, – не ожидая, что ей это о чем-то говорит.
– Акцент у вас неитальянский, – задумчиво глядя на меня, заметила она и, вернувшись к моей работе, резко заключила: – Здесь вы только растрачиваете свой талант.
Она выпрямилась во весь рост, насколько позволяло плотное телосложение, и заглянула мне в лицо.
– На вашем месте я бы быстренько собрала вещички и ушла отсюда.
Я тупо смотрела на нее. Что за ерунду она несет?
– Я предлагаю вам работу, – с подчеркнутым терпением произнесла она. – Платить буду вдвое больше, чем маэстро, и обеспечу хорошее обучение. На бисере и блестках вы только зря тратите время.
Я на мгновение остолбенела и потеряла дар речи, но работа с настоящим кутюрье и учеба были мечтой всей моей жизни. Кроме того, побег от периодических попыток маэстро затащить меня в постель был бы очень кстати.