Кружным путем

Сигел Джеймс

Трудно не симпатизировать адвокату, который подписывается под высказываниями такого рода.

Майлз уверил их, что, хотя Колумбию нельзя назвать оазисом спокойствия, в столице нет каких-либо особых проблем. Борьба между левыми и правыми идет уже тридцать лет – она превратилась в одну из деталей пейзажа. Но этот пейзаж раскинулся где-то на севере, в горах, вдали от Боготы. Более того, исследование, проведенное журналом «Дестинейшнз», ксерокопию которого Майлз немедленно извлек из ящика стола, доказывало, что обстановка в Боготе не опаснее, чем в Швейцарии.

–

Вот в Швейцарии-то как раз и надо опасаться за свою спину, – заметил Майлз.

* * *

Пабло держал слово.

Довез их до самых дверей, впорхнул внутрь с чемоданами и отказался от предложенной помощи явно разъяренного коридорного. Когда Пол и Джоанна вошли за ним в вестибюль, отделанный в стиле арт-деко, их встретила льстивая консьержка с выцветшими светлыми волосами и, слегка шепелявя, вызвалась проводить в номер.

Пабло пообещал вернуться за ними через три часа и отвезти в сиротский дом. После его ухода Пол развалился на кровати изрядных размеров и проговорил:

– Хорошо бы заснуть, но не могу. – А проснувшись через два часа, спросил: – Сколько времени?

Джоанна сидела поодаль у окна и читала номер журнала «Мать и дитя». Пол невольно вспомнил, что она начала подписываться на это издание четыре года назад.

– Сочувствую, что тебе никак не удается заснуть, – съязвила жена.

– Кажется, все-таки сморило.

– Вроде того.

– А ты так и не вздремнула?

– Не получается. Слишком взбудоражена.

– Так сколько сейчас времени?

– Час до возвращения Пабло.

– Час… Так-так…

Джоанна положила журнал разворотом вниз и улыбнулась. На обложке была поразительно крупная фотография детских глаз: младенчески-голубых.

– Все как-то очень нереально, – сказала она.

– «Нереально» – хорошее слово.

– Только подумай, через час мы ее увидим.

– Да… Может, пуститься в пляс или выкинуть еще что-нибудь?

– Лучше «еще что-нибудь».

– Я бы сплясал, но здесь маловато места. Так что считай, что я пляшу мысленно.

– Пол…

– Что?

– Я так счастлива. Мне кажется, счастлива.

– Почему «кажется»?

– Потому что я боюсь.

Бояться было не в духе Джоанны – бояться всегда было его прерогативой. И одного этого хватило, чтобы поднять его с кровати. Пол подошел к жене, слегка размял ноги, чтобы избавиться от онемения и колотья, и наклонился обнять ее. Джоанна положила голову ему на плечо, и он различил смесь запахов: аромат шампуня, «Шанели» № 5 и, что греха таить, легкий, но острый запах страха.

– Ты прекрасно со всем справишься, – успокоил он ее. – Великолепно.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, потому что ты десять лет нянчила меня и у меня нет на тебя никаких жалоб.

– Ну, раз ты знаешь…

Джоанна подняла голову, и Пол поцеловал ее в губы. Милые губы. Красивые губы, подумал он. Джоанна была из тех женщин, которые хорошо выглядят, только что поднявшись с постели, – наверное, даже лучше, чем в остальное время, поскольку косметика скорее скрывала, чем подчеркивала ее черты. Бледную, слегка веснушчатую кожу

и зеленовато-голубые глаза, какие обычно рисуют у хрупких фарфоровых кукол. Хотя определение «хрупкая» вовсе не подходило жене. Пол назвал бы ее сильной, умной и целенаправленной. А иногда ему хотелось окрестить ее Зеной, королевой воинов, но, разумеется, про себя. Через две недели Джоанне исполнялось тридцать семь, но она все еще выглядела на двадцать семь. Пол иногда задумывался: может, она навсегда останется для него такой? Может быть, счастливые пары видят супругов такими, какими они были раньше, пока однажды не просыпаются лет в шестьдесят и не спрашивают удивленно: «Кто этот пожилой человек, что спит со мной рядом?»

– А если я не справлюсь? – заволновалась Джоанна. – Я же этому никогда не училась.

– Я слышал, что это приходит естественным образом.

– Сразу видно, ты не читал «Мать и дитя».

– Зато ты читала.

– Все… Сейчас соберусь и перестану паниковать.

– Вот и отлично.

– Успокаивай меня, когда я в следующий раз начну мандражировать.

– Договорились.

– Пойду приму душ. Мне кажется, я двое суток провела в самолете.

– Именно столько ты в нем и провела.

– Но понимаешь, я уверена, что игра стоила свеч.

* * *

Пабло явился на двадцать минут раньше. Для него-то во всей этой истории не было ничего необычного.

Он постучал и вежливо остался за дверью даже после того, как Джоанна пригласила его войти и присесть.

Пол не успел до конца одеться и поспешно натянул на себя недостающее: черные полотняные брюки и слегка помятую белую рубашку, которую он так и не удосужился заранее вынуть из чемодана. Бросил быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и увидел именно то, что ожидал: лицо застряло где-то между мальчишеством и подбирающимся средним возрастом, а сам он представлял собой некую сумму отдельных составляющих, каждая из которых нисколько не выделяла его из толпы. Что ж, мужчину делает одежда. Пол дополнил свой наряд эффектным красным галстуком. В конце концов, он готовился к главной встрече в своей жизни.

«Пежо» приткнулся перед входом в отель.

Пол заметил: когда Пабло наклонился, чтобы усадить их на заднее сиденье, швейцар что-то шепнул ему на ухо. По радио звучала похожая на румбу мелодия.

– Что он сказал? – спросил Пол у их провожатого, когда машина отъехала от тротуара.

– Пожелал вам счастья.

– О, так вы сообщили ему, куда мы едем?

– Да.

– Вам часто приходилось делать подобные вещи? – спросила Джоанна. – Со многими парами?

Пабло кивнул: «Счастливая работа, да?»

– Конечно, – согласилась она. – Разумеется.

Они разминулись с группой солдат, которые, сгорбившись, сидели плечом к плечу в открытом джипе, произведенном в Детройте. И Пол невольно вспомнил фалангу вооруженных часовых в аэропорту.

– У вас тут много солдат.

– Солдат? Si.

– И как обстоят дела? – Пол колебался, прежде чем задать этот вопрос, потому что боялся услышать неприятный ответ.