Кружным путем
Шрифт:
– Да… Администрация по контролю за соблюдением закона о наркотиках… [54]
– Неверно.
– Так ведь… А… К…
– Неверно.
– Я думал, АКН…
– Неверно. Здесь сказано: «Пол спекся».
«Сущая правда», – подумал Пол.
– Могу я позвонить?..
– А почему спекся? – перебил его орнитолог. – Способен догадаться?
– Нет… Да…
– Так нет или да?
– Извините, могу я позвонить своему адвокату?
54
Федеральное
– Адвокату? Конечно. Например, Майлзу Гольдштейну. Майлз ведь адвокат? – Он снял очки и вместе с ними отбросил всякую схожесть с мягким ученым-орнитологом.
«Я наблюдаю за другими объектами». Точнее не скажешь.
– Пол, я задал тебе вопрос. Может быть, ты не знаком с порядком допроса в АКН? Так я тебе объясню: мы спрашиваем, ты отвечаешь. Все очень просто. Я ясно выразился?
Пол кивнул.
– Грандиозно! Великолепно! Эй, Том, помнишь, о чем я спросил Пола? – Он обращался к человеку, который маячил где-то за стулом. Пол повернулся, чтобы посмотреть на него, но тут же почувствовал тяжелую руку – стоявший за спиной нажал ему на плечо и принудил сесть прямо.
– Ты спросил его, был ли Майлз адвокатом.
– Да, он адвокат…
– Неверно! – перебил Пола орнитолог.
– По делам усыновления…
– Неверно!
– Мы обратились к нему, потому что…
– Неверно! Майлз Гольдштейн не адвокат.
Пол пожал плечами и что-то сбивчиво пробормотал. Он чувствовал себя студентом, который никак не может угадать правильный ответ.
– Майлз Гольдштейн быладвокатом. Был.А теперь его мозгами забрызган его кабинет. Но ты же это знаешь, Пол. Тебе напомнить порядок ведения допроса в АКН?
– Не надо.
– Не надо? Отлично. Итак, Майлз Гольдштейн был адвокатом. А кем еще был Майлз Гольдштейн? Помимо того, что он был вонючим еврейским козлом. Ты, я вижу, придерживаешься того мнения, что в нашей стране евреи проникли во все коридоры власти? Захватили банки, коррумпировали корпорации, загрязняли нашу кровь? Ты так ведь считаешь, Пол?
– Нет.
– Нет? О'кей. Не бери в голову, это мы так – просто ковыряемся в говне. Так ты утверждаешь, что евреи – твои лучшие друзья? Пархатенькие, приятненькие. И ты никого не ругаешь жидами каждый раз, когда разворачиваешь газету? И искренне считаешь, что Усама выбрал для атаки Нью-Йорк только потому, что ненавидит янки?
– Не знаю.
– Само собой, не знаешь. Но давай пошевели мозгами. Поднатужься, прикинь. Евреи – они как: ничего себе или вовсе дерьмо?
– Дерьмо, – сдался под нажимом Пол. Ему хотелось, чтобы орнитолог улыбнулся, похлопал его по спине, по-товарищески ободрил. Не терпелось выйти из этого гаража и бежать спасать свою семью.
Удар по шее швырнул его вперед, он врезался лицом в стол, приподнялся и сплюнул кровь.
– Ах ты, Пол, Пол… – укоризненно покачал головой орнитолог, но Пол видел его, как в тумане, потому что у него из глаз текли слезы. – Я тебя удивлю, Пол. Том – он ведь тоже еврей. Ты его сильно обидел. Зачем тебе понадобилось его обижать?
Пол хотел сказать, что не намеревался никого обижать, только старался понравиться.
– Постарайся больше никого из нас не обижать. Это мой тебе совет. Как другу. Я-то ладно, спокойный парень. А вот Том… На него вешают больше обвинений в жестоком обращении, чем на всю лос-анджелесскую полицию. Так на чем мы остановились? Кем еще был Майлз Гольдштейн?
Он подал Полу платок и терпеливо ждал, пока тот вытрет с губ кровь.
– Не знаю, – прошептал Пол. – Думаю, что-то вроде наркоторговца.
– Ты ду-ума-аешь? – улыбнулся орнитолог, но совсем не такой улыбкой, какой ждал от него Пол. – И ты совершенно прав. А кто делал для него всю грязную работу? Какие люди служили у него курьерами?
«Я», – подумал Пол, а вслух произнес:
– Позвольте мне позвонить моему адвокату.
– Вот как? Тебе позволить?
– Да.
– Ничего не выйдет.
– Вы так не смеете… Я имею право на звонок. Вы не зачитали мне моих прав.
– На это есть свои причины, Пол.
– Какие?
– У тебя нет никаких прав.
– Что?
– Видишь ли, мы могли бы зачитать тебе твои права, но их у тебя нет. Где ты был во времена Джулиани? [55]
– Я не террорист.
– Нет, Пол, не террорист. Ты контрабандист наркотиков, ходячая утроба, бандероль в жопе. А Гольдштейн просто пасовал мячиком на левом фланге стадиона Че. Ты когда-нибудь слышал, что ФАРК на федеральном уровне признана террористической группировкой? Да-да, так что ты в одном списке с Усамой и Хезболлой. Вот почему мы посылаем в Колумбию крутых спецназовцев и отличную технику. Так что если Гольдштейн работал на террористов, а ты – на Гольдштейна, значит, ты… Постой-ка, Том, кто он в таком случае?
55
Мэр Нью-Йорка во время террористического акта 11 сентября 2001 г.
– Объект применения только что изданных законов о национальной безопасности. Или, как мы выражаемся, долбаный бесправный ублюдок.
– Похоже на то, Пол, – поддакнул орнитолог. – Так что звонить тебе не придется. И адвоката звать – тоже. И трехкратного горячего питания не видать. Тебе отсюда не выбраться, пока мы этого не захотим. Кстати, по поводу твоей дрянной ситуации: как это так получилось, что в кабинет Майлза в Уильямсбурге вы вошли вдвоем, а вышел ты один?
Его поместили в камеру, которую и камерой-то назвать было нельзя.
В ней не было ни туалета, ни раковины. И в отличие от комнаты в Колумбии никакой кровати. Лишь окруженное голыми стенами пустое пространство и нечто похожее на только что установленную металлическую дверь.
Когда он вздумал прилечь – а спать хотелось отчаянно, – пришлось устраиваться прямо на цементном полу.
Он перевернулся на спину и уставился на единственную зарешеченную лампочку, которую, похоже, не собирались выключать. Она была забрана металлической сеткой, чтобы никто не разбил колбу и не использовал осколок в качестве оружия. Даже против самого себя. Под здешним надзором не могло случиться никаких самоубийств.