Крылатая рать
Шрифт:
Проблема выбора… Как она всегда мучила Женю. И как тут трезво размышлять, когда в душе засели две заносы: Рэн, Оля… Да, и Оля тоже. Саша с чего-то взял, что она потеряла память не понарошку, а на самом деле. Впрочем, этот вопрос скоро разрешится – вот только девушка проснется…
Олю направили им в помощь. Она должна была разыгрывать из себя сумасшедшую, потерявшую рассудок то ли в результате шока при наезде Андреевой лошади, то ли из-за травмы при падении, то ли помешавшуюся еще задолго до этого происшествия. Ее психоз должен был заключаться в маниакальном стремлении видеть лица окружающих. Кто же не простит «бедняжке» сорванную маску? То,
Но если Оля и вправду забыла, кто она такая и зачем сюда прислана, то это сильно усложнит выполнение операции «Икар». Да и жаль было бы Олю – она же ее единственная подруга! Женя слышала, что бывают такие случаи, когда психика не выдерживает переброску, и человек все забывает, реже – сходит с ума. При возвращении обычно все восстанавливается, но все же… Да нет, показалось это Саше! – просто он слишком за нее трясется… И не знает, что она та еще артистка! Вспомнить хотя бы, как она всех дурачила, будучи еще подростком – даже мать, и та не догадывалась о том, что дочка влюблена в отчима. Наверное, из-за Олиного таланта и поручили ей эту сложную роль – не каждому по плечу денно и нощно изображать чокнутую. Вот проснется она – и они вместе посмеются над одураченными мальчишками. А пока надо решить, как быть с приглашением Зейкрафта.
Женя встала и направилась в библиотеку, где Саша любил проводить свободное время. Он и сейчас был там. Женя молча протянула другу только что полученное письмо. Прочитав пикантное послание, Саша нахмурился:
– Не нравится мне все это. Выглядит, как ловушка.
– А вдруг он и есть тот самый изобретатель? – последнее слово Женя произнесла совсем тихо, точно ветер прошуршал, но Саша, конечно, его разобрал: нетрудно было догадаться, о чем она могла думать.
– Сомневаюсь. Тот – романтик и мудрец, а этот – старый шут и развратник. Не сходится.
– Молва может ошибаться. Внешность обманчива. Это истина банальна, но не перестает оставаться правдой. И вообще, я где-то читала, что чем интеллектуальнее человек, чем сильнее у него развито воображение, чем изощренней ум, тем сильнее он стремится ко всяким извращениям, то есть к разврату. Так что как раз все сходится.
– Ты права только в одном – мы должны рассматривать все возможности. И, в любом случае, здесь решения принимаешь ты. Даже когда они не тебя касаются. А относительно себя и подавно…
– Я думаю, надо идти. Но при этом как-нибудь обезопасить себя.
– Обезопасить тебя от сплетен мы с горем пополам сможем: купим тебе совершенно невозможное платье, закрытую маску… Зейкрафт, конечно, начнет трепаться – да кто ж ему поверит! Но вот от его приставаний кто тебя защитит? Вдруг он захочет добиться твоей благосклонности силой? Он стар, но, кажется, довольно силен, песок из него еще не сыплется, хоть многим и хотелось бы так думать.
– Я тоже этого побаиваюсь. Я это и имела в виду, когда сказала, что хочу обезопаситься. В смысле – вооружиться. Ты не мог бы, скажем, купить мне кинжал, какой-нибудь совсем маленький, чтобы его легко было спрятать в одежде, но не игрушечный.
– И что, ты хочешь сказать, что сможешь вонзить нож в живое тело?
– Не начинай! Может, и смогу… Все-таки я собираюсь его только остановить, если что, а не убить.
– Хорошо, хорошо… будет тебе кинжал.
Пока Саша бегал по магазинам,
Сообщив все это, Ла сказала, что гостья выразила желание познакомиться с хозяевами дома.
– Только маску лучше снимите, мадам. Понимаю, Вам это, должно быть, неприятно, но боюсь, иначе она не станет с Вами разговаривать.
– Спасибо, Ла, – кивнула Евжени, – я, пожалуй, последую твоему совету.
Направляясь в комнату, где поселили Олю, Женя думала, как ей лучше себя вести. Если горячо приветствовать подругу, как ей и хотелось, когда та (всякое может быть) ничего не помнит, то Оля только растревожится еще сильнее. Если же сделать вид, что они незнакомы, а с Олей окажется все в порядке, то подруга может и обидеться. Или, вероятнее всего, решит, что здесь что-то неладно, и начнет подыгрывать Жене, так что никто ни за что не догадается, что они знакомы. Даже сама Женя не сразу догадается, что Оля узнала свою прежнюю подругу.
Значит, сейчас Жене надо умудриться вести себя так, чтобы ее поведение можно было истолковать двояко. То есть так, чтобы Оля, если с памятью у нее все в порядке, поняла: подруга ей рада – и выказала бы ответную радость. Но так, что если у нее с памятью проблемы, она увидела бы в поведении Жени только гостеприимство и дружелюбие.
Женя осторожно постучала в дверь, и, услышав знакомый голос: «Войдите!» – повернула ручку. Оля сидела на кровати и робко улыбалась. На ней было то же, что и утром, белое платье, украшенное разноцветными атласными бантами – грязное и рваное.
– Привет! – улыбнулась ей Женя. – Вижу, тебе уже лучше?
– Да, спасибо, – улыбнулась в ответ Оля.
– Я рада, что ты недолго спала. Мне не терпелось поговорить с тобой.
Женя подошла поближе и села на пуфик возле кровати.
– Боюсь, что не смогу рассказать Вам ничего интересного, – извиняющимся тоном сказала Оля. – Я не смогу даже открыть Вам, кто я и где мой дом, потому что сама задаю себе эти вопросы и не нахожу на них ответа…
У Жени оборвалось сердце. Если Оля обратилась к ней на Вы – это конец, она ее и вправду не узнала. А может, она просто не знает, безопасно ли сейчас говорить открыто? Может, боится, что их могут подслушать? Надо как-то дать ей понять, что здесь можно говорить прямо.
– Ничего страшного. Я думаю, вместе мы найдем эти ответы. Главное, чтобы ты поняла – здесь тебе нечего бояться, нечего скрывать. Здесь тебя примут такой, какая ты есть на самом деле.
– Если бы я знала, какая я на самом деле! – Олин голос задрожал. – Это так мучительно, не знать, кто ты. Я даже имени своего не могу вспомнить… – из ее глаз покатились слезы.
Женя обреченно поняла, что Саша был прав: Оля на самом деле ничего не помнила. Может, есть какой-нибудь способ вернуть ей память?