Крылатые люди
Шрифт:
Появление Громова сразу вдруг угадалось по наступившей в мгновение тишине. Георгий обернулся, увидел комбрига, неторопливо проходящего к столу.
— Товарищи! — проговорил он неожиданно тихо. Все затаили дыхание. — Несколько минут, назад я получил от Верховного главнокомандующего задание для нас. Все, что я сообщу, пусть будет строго между нами. По информации советского атташе, торгпредством в США закуплены пять четырехмоторных бомбардировщиков "летающая крепость". Нашей группе поручено перегнать эти бомбардировщики в Советский Союз. Скажу вам кратко о плане предстоящих действий. Итак, первое: в США нас доставят на гидросамолетах северным путем. Второе: после изучения американской техники и тренировочных полетов мы должны перелететь
Здесь Громов сделал паузу, продолжая смотреть вдаль, словно бы поверх голов собравшихся. Георгию казалось, что Михаил Михайлович прислушивается к биению сердец, взволнованных дерзновенностью идеи…
Георгию вспомнились газеты, пестрящие портретами Громова еще в 1925 году… Крики мальчишек-газетчиков: "Грандиозный перелет советского летчика Громова Москва — Пекин — Токио завершен! Император Японии поздравил советского героя-летчика!.." А через два года: "Покупайте газету! Читайте!.. О новом, самом быстром перелете вокруг Европы в три дня летчика Громова на цельнометаллическом аэроплане «Пролетарий» конструкции Туполева!.." И еще через два года: "Трехмоторный пассажирский самолет "Крылья Советов" покоряет Европу! Его пилотирует прославленный летчик Громов!" И наконец самый большой триумф. 1937 год… К этому времени мальчишек-газетчиков на перекрестках улиц уже не стало. Вещают мощные репродукторы: "Советские летчики Громов, Юмашев и Данилин установили новый мировой рекорд дальности полета, пролетев на самолете АНТ-25 из Москвы в Сан-Джасинто (США, Калифорния) через Северный полюс! Весь мир рукоплещет советским героям!.." С полминуты Громов стоял неподвижно.
— Я разделяю вашу радость, — сказал он, — но это радость порученного дела. Само ведь дело, позвольте вам заметить, еще впереди… И чтобы выполнить его с честью, нужно со всей строгостью отнестись к себе. Как будем действовать в США — станет ясно на месте. А пока что нам предстоит на днях совершить перелет на двух летающих лодках, принадлежащих «Главсевморпути», вдоль побережья Ледовитого океана по маршруту Химки — Архангельск — Игарка — бухта Тикси — Анадырь — Ном — остров Кадьяк — Ситка — Сиэтл. Расстояние около 12 тысяч километров. Утвержденный состав экипажей я объявлю. На все вопросы получите ответы у своих командиров.
Михаил Михайлович развернул лист бумаги и стал чет ко оглашать фамилии.
Пять закупленных "летающих крепостей" — пять командиров корабля, пять вторых летчиков, пять штурманов, пять радистов, пять бортинженеров. И соответственно все другие специальности.
Штурман Молчанов оказался в экипаже полковника Кабанова.
Прежде чем продолжить основное повествование, я должен кое-что рассказать о гидроавиации.
Сейчас осталось не так уж много летчиков, хорошо знакомых с гидроавиацией. Сухопутные самолеты свели морскую авиацию — гидросамолетную — почти на нет. А в те тридцатые годы гидроавиация развивалась едва ли не равномерно с сухопутной, имея множество своих приверженцев.
В юности да и позже, работая уже летчиком-испытателем, я имел удовольствие полетать и на небольших летающих лодках, и на огромной. Это было впечатляюще. Особенно для человека сухопутного, неморяка.
Помнится, получая инструктаж, как нужно выводить амфибию Ша-2 на редан при взлете, как производить посадку на летающей лодке, я выслушал и гидроавиационные анекдоты. Меня предупредили, например, чтоб, приводняясь и пожимая руку механику, я не шагнул за борт по сухопутной своей привычке. Так будто бы бывало с рассеянными летчиками, впервые вылетевшими на гидроаэроплане.
Этого со мной не случилось. Но при первой моей посадке в коктебельской бухте я был изумлен «жесткостью» воды. Нет, лодка моя не ударилась
Каково же было удивление, когда я почувствовал, что лодка загрохотала днищем по воде, как по камням. Правда, ощущение угрожающей жесткости воды так же быстро исчезло, как быстро погасла скорость лодки. Она погрузилась в воду. Как-то сразу осев на полкорпуса вниз, лодка заколыхалась на волне, плескавшейся совсем рядом с сиденьем.
А мой первый взлет с воды произвел на меня еще более сильное впечатление. При первой же попытке оторваться от воды я поспешил заглушить двигатель. Но через несколько секунд приятно удивился, что лодка все же на поверхности. Правда, одежда моя намокла, а на дне посудины плескалось некоторое количество воды.
Уяснив таким образом, что все было нормально и нужно только терпение, я набрал в легкие побольше воздуха, взял полностью ручку руля высоты на себя и снова пошел на взлет, видя перед собой зеленую стену воды, ждал и ждал, пока лодка заглиссирует. И в самом деле, стена воды перед глазами вдруг исчезла, никаких брызг, вокруг чистейший воздух, и лодка, дробно, жестко глиссируя, все еще стучала о слегка взволнованную поверхность.
Тут, казалось бы, все: мгновение — и в воздух!.. Нет. Вовсе не мгновение. Лодка никак не отрывается от воды, продолжая глиссировать. Бегут секунды, десятки секунд, и вот уже кажется, что лодка напрочь прилипла к воде. Легким движением руля высоты пробую осторожно раскачать «прилипшую» лодку… Движения ручкой приводят к внезапному прыжку — в сухопутной авиации он называется «козлом», в гидроавиации куда красивее и элегантнее — «барсом», — и повисаешь в воздухе на высоте четверти метра.
Дальше все проще и мало чем отличается от сухопутного взлета, если не считать, что лодка вовсе не торопится набрать эволютивную скорость, необходимую для безопасного подъема. Но тем и хорош морской «аэродром»: он безграничен. Так что минуту терпения, и вы окажетесь на высоте нескольких сотен метров над заливом.
Теперь последний взгляд себе под ноги, чтобы убедиться, что вода из лодки не вытекла и днище, следовательно, цело, даст вам успокоиться и, полетав еще, сколько вам будет угодно, подготовить себя к неизбежной посадке. И здесь, однако, стоит посматривать на воду, чтобы сесть, не дожидаясь, когда по волнам забегают белые барашки. Это, конечно, лишь мое первое юношеское впечатление от маленькой легкомоторной летающей лодки-амфибии Ша-2, подарившей острейшее восприятие гидроавиации.
Утром 28 августа 1941 года группа летчиков Громова, подкатив на автобусах к речному вокзалу Химки, увидела возле причала на противоположном берегу две большие летающие лодки. Несмотря на скверную погоду — дождь и облачность, нависшую над самыми деревьями, — там, на гидросамолетах, готовились к полету, двигатели были расчехлены.
На катерах подошли к лодкам. Георгий Молчанов оказался на борту гидросамолета полярного летчика Задкова и штурмана Падалки. Командиром другого гидросамолета был известный полярный летчик Черевичный.
Провожал их начальник «Главсевморпути» Иван Дмитриевич Папанин. Очень взволнованный, он сказал на прощание:
— Браточки, не ударьте лицом в грязь, не посрамите земли Русской!
Запустили моторы. Полный газ — и машина ринулась вперед. Потоки воды, брызги захлестнули лодку, стекла кабины. Треск, создаваемый ударами воды о металлическую обшивку, о днище лодки, оглушает, даже страшит. Но вот буханье мало-помалу стихает, и теперь лишь слышится правильный гул моторов. Лодка в воздухе. Георгий взглянул на часы: 12.20. Итак, курс на Архангельск. Впереди, в дымке моросящего дождя, между мокрой землей и космами нависших облаков повисла лодка Черевичного. Он лидирует, и перед нами первый этап маршрута: 1200 километров — шесть часов полета!..