Крылатые семена
Шрифт:
— Так вот для чего мы всю жизнь трудились!
Салли смотрела в отворенную дверь, выходившую на задний двор; она видела перед собой бесплодное пространство красной, выжженной солнцем земли, ржавые крыши и потемневшие от времени беленые стены домов. Ряд за рядом теснились они на равнине, а в узких боковых проходах, отравляя воздух зловонием, помещались отхожие места. Да, все колоссальное богатство, добытое на австралийских золотых рудниках, нисколько не изменило жизненных условий рабочих: они по-прежнему ютятся в этих ветхих домишках, не защищенных ни от жары, ни от пыли, лишенных самых примитивных удобств. Гнев душил
Салли внимательно прислушивалась к словам Динни и его друзей, когда речь заходила о сложной и запутанной международной обстановке и происках промышленных и финансовых магнатов, угрожавших делу мира. Все чаще и чаще говорили они о долларовом кризисе, о долларовом империализме, о золотом обеспечении валюты. Нетрудно было убедиться в том, что повсюду идет борьба за власть, но гораздо труднее поверить, что капитализм, который борется не на жизнь, а на смерть с движением народов к социализму, сам уже находится при последнем издыхании — а ведь именно это утверждали Стив и Эйли.
Стив и Дафна частенько наведывались по вечерам к Салли и любили, сидя на веранде, поболтать с Динни. Иной раз они приводили с собой Шорти Лея, а иной раз он забегал сам, готовый в любую минуту вступить в спор со стариками.
Эйли была очень занята — то кружок, то собрание, — но и она любила, улучив время, провести вечерок-другой на веранде у Салли, слушая беседы и споры Динни и его друзей. Она приносила с собой штопку или вязанье и молча сидела в сторонке, у лампы.
Под глазами у нее уже залегла тонкая паутина морщинок, а поседевшие волосы серебрились в свете лампы, но в душе ее сохранились нетронутыми высокие идеалы юности, и они освещали ей путь. Неиссякаемая энергия Эйли, ее удивительная выдержка и спокойствие возбуждали зависть Салли. После смерти мужа Эйли продолжала работать совершенно так же, как работала рука об руку с ним. Ничто не могло поколебать ее, заставить изменить своим убеждениям.
Дик вернулся в Калгурли и корчил из себя заправского фронтовика, хотя в действительности он ни на один день не покидал Австралии и ни разу не был в бою.
— Устроился на тепленькое интендантское местечко в Дарвине, — говорила Дафна. — Будьте уверены. Дик не пропадет.
Он так и не зашел повидаться с матерью и не проявлял ни малейшего интереса к родительскому дому.
Салли считала, что Дик — настоящий Иуда и не достоин носить имя ее нежно любимого сына. Эйли тоже была тверда, хотя и печалилась о Дике по-матерински, забывая личные обиды. Но Дик предал ее товарищей, из-за него они лишились работы, и она не могла ему этого простить.
Как удивительны, необъяснимы иные поступки людей, думала Салли как-то вечером, когда все друзья и родственники были в сборе: Стив, Дафна, Шорти и Эйли со своим неизменным рукоделием.
Разговор, как это теперь часто случалось, шел о золоте — золотое обеспечение, повышение цены на золото, роль золота в международных отношениях… Рабочие на приисках жили в постоянном страхе, что цена на золото может упасть. Тогда Калгурли и Боулдер захиреют, тысячи мужчин и женщин потеряют работу, лишатся крова и средств к существованию.
— Читал ты брошюру, изданную Горной палатой? — спросил Динни Сэма Маллета.
— Нет, кажется, не читал.
— Там
— Здорово! Как ты это понимаешь? — взволнованно спросил Шорти.
— Они до смерти боятся кризиса и краха капиталистической системы, а главное, того, как этим могут воспользоваться рабочие, — сказал Стив.
— А я вот никак не могу понять, — сказал Динни, — зачем мы столько лет подряд экспортировали золото в Америку. Говорят, в форте Нокс сосредоточено больше шестидесяти пяти процентов всего мирового золотого запаса. Соединенные Штаты пользуются этим и своей экономической мощью, чтобы из каждой страны в Европе выкачать все, что только можно.
— А ведь во время войны болото уже не играло такой роли, как прежде, — сказал, по обыкновению неторопливо, Сэм Маллет, тщательно взвешивая слова. — Союзники обменивались товарами — каждый получал то, что ему нужно; они установили, так сказать, систему безналичного международного товарообмена.
— Правильно, — согласился Динни. — Помните, говорили даже, будто соглашение в Бреттон-Вудсе нанесло сокрушительный удар по золотому стандарту. «Каждому ясно, что большинство стран не согласится на возврат к золотому стандарту», — заявил тогда один из делегатов. Однако золото отвоевывает свои позиции. При капитализме это — самое удобное средство обращения. Банкноты годятся для обращения внутри страны, но большинство государств не станет принимать их в покрытие международных платежей, так как их стоимость зависит от устойчивости политического режима государства, а не от его экономического благополучия. И вот похоже, что янки хотят прикарманить все золото. Они скупают золотые рудники — и у нас здесь и повсюду, где им только удается наложить на них лапу. Им нужно прибрать к рукам всю добычу золота, во всем мире.
— Советский Союз готов вести свою международную торговлю по золотому курсу, — напомнила им Эйли.
— Да, он этим здорово досадил уолл-стритовским воротилам, — усмехнулся Динни. — Они все просто взбеленились, когда Советский Союз по добыче золота сразу шагнул с пятнадцатого места на второе.
— Несколько лет назад говорили, что Советский Союз может выбросить на рынок огромную партию золота и сбить цену на него, «создав тем самым, — цитировал по памяти Сэм, — величайшие затруднения для всего капиталистического мира». Один экономист, помнится, писал даже так: «Поток золота из России может оказаться опаснее потока пропаганды». Но тут разразилась война, и надо было выиграть ее любой ценой. А теперь за океаном нам предъявляют векселя к оплате.
— Цена золота и его покупательная способность растут, по мере того как обесцениваются валюты, — с расстановкой проговорил Динни, словно повторяя чьи-то слова. — Я прочел это на днях в одной статье. Там говорилось, что накануне войны доллар потерял сорок процентов своей покупательной способности. Еще вопрос, сможет ли он теперь господствовать на мировом рынке. В статье приводились слова доктора Чарльза Прайса, который писал в «Юнайтед нейшнз уорлд», что «рубль, переведенный на золотую основу, может успешно соперничать с долларом и положить конец монополии доллара на мировом рынке».