Крылатые волки на льняном поле
Шрифт:
Так я успела подумать, и в то же мгновение почувствовала, как берёза от меня отстранилась. Забавно, неужели я схожу с ума уже после смерти?
– Да, дорогая, трудно нам друг друга понять.
– Ты со мной говоришь? Но ведь ты дерево… И разговариваешь.
– Приходиться. Не понимать очевидных вещей - позор. А ещё человек.
– Мне просто стало тебя жалко.
– Меня?
Я потупилась и призналась:
– И себя тоже.
– Это мне понятно.
– Стряхнув с себя ещё один листок,
– Но этот холод, ветер…
– Ах, пустяки, - махнуло ветвями дерево.
– Для нас осенняя пора самая благостная. После летнего зноя, тяжести зелёной кроны, туч мошкары и изнуряющего обилия впечатлений, осенний уход на покой – самое приятное время в году!
– Правда?
– недоверчиво переспросила я.
– Врать не стану. Не умею. А последующий зимний сон - вообще райское наслаждение. Сродни глубокому погружению в транс. Нирвана по ощущениям.
– Вот и мне бы так.
Тут я на себе ощутила такой пристальный взгляд, что с трудом поверила, что на меня глядит всего лишь обычная берёза.
– Ты, дорогая, не примазывайся. Деревьям одно, а людям другое. Что бродишь-то неупокоенная?
– Сама не знаю.
– Душе нет покоя. Всё жалеешь о чём-то, пытаешься вспомнить, рвёшься куда-то.
– Наверное. Не знаю. Всё как-то неправильно.
– И впрямь? А что ж тогда правильно?
– Не знаю.
– Всё, золотце моё. Подряд три "не знаю" – значит, предпосылки неверны. То, что ты считаешь неправильным - оно истинно и закономерно. Тебе лишь надо принять его и идти дальше.
– Куда идти, - усмехнулась я.
– Никто меня не видит и не замечает.
– Туда. Куда тебя тянет, а ты упираешься. Ищешь причины остаться, а они уже несущественны. Теперь всё иначе.
– И что же мне делать?
– несколько растерялась я от такого оборота разговора с древесной собеседницей.
– Бросить всё и двигаться дальше. Не останавливаться. А теперь уходи. Я спать хочу.
Немного сердитые интонации обидели меня, я отвернулась и пошла прочь.
– Только помни!
– нагнал меня голос берёзы.
– Если ты хочешь возродиться, надо умереть окончательно. Сбросить все цепи, тянущие тебя к земле.
Я оглянулась на неё и, кажется, поняла наконец. Березка сонно куталась в собственные почти уже голые ветви и умиротворённо качалась на ветру.
Счастливо вздохнув, я сделала такой глубокий выдох, что вместе с ним отлетела и моя душа. Я воспарила вверх и лишь с любопытством наблюдала, как земля удаляется от меня. Я лечу туда, где начну всё с начала. Только бы не забыть…
А если и забуду, я буду пытаться вспомнить. Обниму берёзу снова живыми руками и что-нибудь обязательно вспомню.
// 2009
Разговор с собой. Каминг-аут
Я стою и смотрю на себя.
Взгляд исподлобья, нервная ухмылка.
Боже… Меня даже передергивает от отвращения.
– Чего кривишься?
Вздрагиваю от этого скрипучего голоса и размышляю, как бы достойно ответить.
– Да не нравишься ты мне…
– А я и не обязана всем нравиться!
Вызов, звучащий в голосе, рождает во мне ответное раздражение.
– Всем не стоит и пытаться нравиться. Бесполезно и унизительно. А вот себе самой нравиться не помешало бы.
– Ха!
Да, этот разговор будет не из лёгких.
Но нам надо поговорить. Давно пора.
– Мне кажется, ты слишком бравируешь своей… самоидентификацией, - осторожно замечаю я.
Она рассмеялась. Странно было слышать этот смех со стороны. Он звучал незнакомо и… довольно привлекательно. Пожалуй, если бы я его услышала где-то на улице, то обернулась бы и поискала глазами источник.
– Даже если и так, что с того?
Снова мне бросают вызов в лицо. Смиренно молчу, но взгляд не отвожу. Постепенно она смягчается и уже не так агрессивно заговаривает со мной.
– Я бы не называла это бравадой. Скорее защитная реакция. Я поняла, кем являюсь, теперь мне надо донести это остальным. И мне дико страшно.
Страшно… Да, ей страшно. Я чувствую это. Даже воздух вокруг вибрирует от напряжённых нервов. Колючки взгляда на самом деле мягки, как у новорожденного ёжика.
Мне даже становится… жаль её? Похоже, она это чувствует и снова обрастает панцирем недоверия.
– И что же, я не услышу ни слова в поддержку?
– с лёгкой издёвкой меня провоцируют.
Не поддаюсь.
– Ни к чему. Это твой выбор и твоя жизнь.
– Да уж… Но и твоя тоже.
– Моего согласия никто не спрашивал.
– Ну, если мы не можем договориться между собой… - Она презрительно смотрит на меня и продолжает: - Решать буду я. За обоих.
Молчу. Мне действительно нечего сказать. Слова застревают в горле как колючки чертополоха и не идут наружу.
– Хорошо…
– Что-что? Я, конечно, дико извиняюсь, но не могла бы ты повторить! Плохо было слышно.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Ты за нас решаешь.
– Спасибо за разрешение.
Картинный поклон в пояс добивает меня морально.
– Да!
– Теперь уже я кричу.
– Я признаю, что в тебе смелости и решимости больше.
– Это я и так знаю.
Ворчит, но уже без злобы.
– Я только понять хочу… Что тебя на это подвигло?
– Жизня распрекрасная. Туды её налево…
– И чем не угодила?
– Да всем хороша. Только тошно. От вранья.
– А от правды, значит, сразу полегчает.