Крылатый штрафбат. Пылающие небеса
Шрифт:
— Вам ее и так не сносить!
— А это уж мне самому решать, виноват!
Маршал авиации Новиков помолчал, испытующе посмотрел на Александра Волина. Капитан взгляда не отвел. Маршал авиации усмехнулся:
— А вы, Волин, действительно такой смелый, как о вас говорят. И столь же своенравный.
— Виноват, товарищ маршал авиации. Я руководствуюсь лишь соображениями целесообразности.
— Хорошо, я распоряжусь, чтобы летчика-штрафника выпустили из мест, в которых он сейчас находится. Под вашу личную ответственность. Но если что, то не сносить вам головы! А в случае успеха совсекретной операции будут вам и звания, и награды! Все зависит только от вас и ваших летчиков.
— Так точно!
Глава 27
От расплаты — не уйдут!
К предстоящей «охоте» капитан Александр Волин подошел со всей тщательностью, благо опыт уже имелся. Там, под Сталинградом, ему все же удалось переиграть и сбить новейший по тому времени тяжелый истребитель «Фокке-Вульф-190». Но тогда он выслеживал и сразил немецкого летчика, и все было в пределах определенных правил. Теперь же всяческие правила отсутствовали, а противостоять приходилось кучке загнанных в угол отщепенцев и предателей. Такие уже в плен не сдадутся: слишком хорошо осознают они, какой приговор их ждет. В этом случае жестокость сталинской системы была вполне оправданна. Да, предатели будут драться за свои никчемные крысиные жизни до конца!
Поэтому в свою «охотничью» четверку капитан Александр Волин отобрал только самых надежных людей. Сам он взял ведомым Игоря Березкина. Парень проявил себя, в отличие от своего бывшего друга, как настоящий воздушный боец. Куда только подевалась его робость!.. Ходатайство на имя командира авиадивизии о переводе летчика-штрафника в строевую авиационную часть и представление его к одену Красной Звезды уже лежали в папке комэска капитана Волина.
Ведущий второй пары, Иван Мартыненко, скорее погибнет сам, чем упустит противника. Коренной ленинградец был вывезен на Большую землю еще в первую, самую страшную, блокадную зиму. Тогда он даже ходить не мог, настолько ослабло тело. Но дух закалился в нечеловеческих испытаниях. Мартыненко выздоровел и подал рапорт в училище летчиков. Еще в мае сорок первого он окончил курсы ОСОАВИХИМа на самолете По-2, летал на учебно-тренировочном самолете конструкции Яковлева УТ-1. Так что и истребитель Яковлева, современный пушечный Як-1, освоил быстро.
Ведомым у него в этот раз стал невозмутимый казах Тохтар Каримов. Острое зрение уроженца степей, хладнокровие и невозмутимость делали его опасным противником в воздушном бою. Единственное, чего ему пока недоставало, — это боевого опыта. Но и он придет со временем. Хотя один сбитый «Мессершмитт» на его боевом счету уже имелся.
Ну а в «воздушный штрафбат» он попал исключительно по роковому стечению обстоятельств. В феврале 1943 года его звено выполняло полет в сложных метеоусловиях, видимость была практически нулевой, плюс — снежные заряды, которые «глушили» связь статическими помехами и грозили обледенением самолета. Молодой летчик потерял ориентировку, отстал от группы и приземлился на первой подвернувшейся полевой площадке, а на посадке еще и скапотировал на недостаточно укатанной полосе и поломал истребитель.
Весь день инженер эскадрильи капитан Яков Фельдман вместе с техниками и механиками чуть ли не «по винтику перебрал» все четыре истребителя. Отрегулировал моторы, настроил приборы, радиостанции, проверил проводку и топливную систему. Оружейники проверили пушки и пулеметы. В контейнеры боезапаса легли медными змеями тяжелые патронные и снарядные ленты.
А вечером неожиданно в расположение отдельной штрафной эскадрильи приехал гвардии капитан Александр Покрышкин. Он привез печальную весть.
— Вадима Фадеева сбили, — подавленно произнес он.
Новость
А Покрышкин продолжил свой печальный рассказ:
— К середине дня облачность начала подниматься. Первой вылетела на патрулирование шестерка в составе моего звена и пары Фадеева. Такой состав группы наше командование определило, мотивируя плохой погодой. Сразу же взяли курс на станцию Аманат, чтобы выйти западнее Крымской. Это был вероятный маршрут подлета бомбардировщиков противника.
Идем к линии фронта. Пара Фадеева, летевшая левее, все больше отходит от моего звена восточнее. Это меня начинает беспокоить.
— «Борода», я — Покрышкин, подойди ближе, почему отрываешься?
— Сейчас подойду!
Но выполнить маневр уже не успел. Западнее Крымской, точно над моей парой, из облаков появился «Хейнкель-111». Он вышел так близко над нами, что и атаковать было нельзя. Делая горку, я бы выскочил впереди противника. Надо было отстать. Но летчики «Хейнкеля», видать с перепугу, сыпанули бомбы. Они проскочили за хвостом моего самолета. А вражеский бомбардировщик сразу же нырнул обратно в облака.
В первые мгновения решил пробить облака и выше их подловить «Хейнкеля». Но в эти секунды увидел между ярусами облачности группу Ю-87. Они перестраивались для бомбометания.
— «Юнкерсы», приготовиться к атаке! — дал команду. А сам зашел вдоль колонны и начал последовательно обстреливать Ю-87.
Обстановка в том бою сложилась непростая. После нескольких атак левее и правее оказались две пары Ме-109. Они попытались взять меня в «клещи». Рывком вверх и в сторону выскочил из-под их удара и закрутился с ними на виражах. Но низкая высота и нависшая над нами облачность не дали возможности перевести бой на вертикали. Выручил Степанов. Он вовремя пришел на помощь, и «Мессершмитты» нырнули в облака. Пара Речкалова атаковала удирающих Ю-87.
После боя, собрав группу в боевой порядок, мы продолжали патрулировать. К нам пристроился Андрей Труд. Узнав его по номеру самолета, запросил:
— Где Вадим?
— Он подбит и ушел домой.
— А почему ты его не сопровождал?
— Был скован «мессерами», не мог оторваться.
Положение с Фадеевым встревожило меня. Расспросы пришлось отложить до приземления.
Закончив патрулирование, пришли на аэродром.
— Фадеев сел? — спросил Чувашкина [103] после посадки.
103
Техник самолета Александра Покрышкина.
— Нет, не садился.
— Где Вадим и что с вами было? Докладывайте! — потребовал я у Труда.
Из его рассказа кое-что стало ясно. Оторвавшись от моего звена, пара Вадима вышла на Крымскую. Там наскочила на группу Ме-109. Завязался жаркий бой. Пара рассыпалась. В один из моментов боя Труд услышал Вадима:
— Я — Фадеев, иду домой…
По голосу чувствовалось, что Фадеев был ранен. А Труду никак не удавалось оторваться от двух «Мессершмиттов».
Ждали мы сообщений о судьбе Фадеева несколько дней. Стало ясно, что Вадим погиб [104] .
104
Речь Александра Покрышкина цитируется по книге его воспоминаний «Познать себя в бою». М.: Центрполиграф, 2006.