Крылатый воин
Шрифт:
Жаклин перемкнуло, хотя в американских женских романах, как и в фильмах, хэппи-энд обязателен. Больше к этой теме она не возвращалась. Надеюсь, сделала правильные выводы и выкинула из головы мазохистскую мысль сделать себе чересчур больно.
100
Второй семестр в университете дался мне намного легче. Я въехал в систему, нашел ее слабые стороны, научился обходить острые углы. В итоге набирал необходимые баллы быстрее одногруппников, даже основательно залез на следующий курс. Финальные экзамены сдал на оценку А, набрав почти по всем предметам максимум процентов. Многое изучал и сдавал по второму разу. Особенно поразил уровнем знаний профессора Эдварда Чарчхилла, преподававшего теоретическую механику — один из самых сложных предметов для остальных, даже предложил мне стать ассистентом. Пришлось огорчить его, уведомив, что меня уже зарезервировал профессор Тейсберг.
—
Во время летних каникул я продолжил изучать второстепенные предметы, без которых не получишь диплом. Уже через две недели написал эссе по Гражданской войне, изложив в нем истории о морских рейдерах южан, якобы услышанные от своего деда, уже покойного, которому в свою очередь рассказал его дед, мой прапрадед, служивший на пароходе «Катрин».
— Обычно такие свидетельства освещают события с новой стороны. К сожалению, на них нельзя сослаться в научном труде, но надо использовать для понимания той эпохи, — важно заявила профессор истории США Надин Дрепер, защитившая диссертацию по Гражданской войне и в каком-то документе встретившая упоминание об этом пароходе, и аттестовала меня за весь курс.
Я еще подумал, что тоже мог бы запросто стать доктором истории, изложив в диссертации, что помню о том периоде.
Жаклин Беннет тоже осталась в Остине, не поехала к родителям, но не из-за учебы или меня. Она перешла на третий курс. До окончания университета надо было наработать резюме, чтобы устроиться на хорошую должность. Ее взяли младшим бухгалтером в компанию, которая владела в Остине четырьмя кинотеатрами и еще пятью в городках по соседству. У девушки была непреодолимая тяга к кинематографу и, как догадываюсь, мечта стань актрисой. С тех пор, как этот вид искусства вломился в жизнь людей, наполнив ее визуальными мечтами, которые потреблять легче, чем тексты, не встречал ни одной девушке, которая не была бы так же глупа. Женщины воспринимают себя, как визуальный ряд, поэтому для них так важна возможность показать себя большему количеству самцов, чтобы сделать лучший, по их мнению, выбор. Жаклин и заодно мне разрешено было после работы посещать на халяву кинотеатры компании при наличии свободных мест, чем она и изредка я пользовались. Обычно звонила, ужинали вместе, шли на ночной сеанс и только потом ехали ко мне. После вестернов и детективов Жаклин становилась мягче, а после мелодрам — жестче, но время от времени бывали сбои. Непредсказуемая сила искусства.
Семнадцатого июня пришло письмо с извещением из Ведомства по патентам и товарным знакам. К моему удивлению, первым выдали патент на червячный пресс. Думаю, потому, что там был чертеж, легче сравнивать. Еще через две с половиной недели подтвердили новаторство в окраске полиэтилена. Я съездил в Даллас сразу за обоими. Надо оплатить патенты в течение трех месяцев, иначе проходи путь сначала. Чеки оставил для налоговой.
Дальше требовалось продвинуть свои изобретения в массы, привлечь к ним потенциальных покупателей. К тому времени у меня уже была готова статья об окраске полиэтилена. Большую часть ее посвятил свойствам этой пластической массы в смеси с техническим углеродом, высказав свои предположения о причинах изменения качеств и выдвинув пару научных идей. Дополнил статью чертежом червячного пресса для производства цветного полиэтилена и номерами и датами подученных патентов, чтобы выглядело солидней и заинтересованным лицам не надо было долго искать, и отправил в ежемесячный научный «Журнал Американского химического общества», который до тысяча девятьсот четырнадцатого был знаком мне под называнием «Американский химический журнал». В сопроводительном письме сообщил, что я всего лишь студент второго курса Техасского университета и типа не очень разбираюсь, что и как сейчас в научном мире, и ни с кем из профессоров не советовался, не уверен, что кого-то заинтересует данная тема, и попросил уведомить, если статья им не подойдет, чтобы отослал ее в другое издание, не такое солидное. Видимо, скрытая угроза отправить конкурентам сработала: через две недели из Вашингтона, где находилась редакция журнала, пришло письмо от главного редактора Артура Лэмба с сообщением, что статья будет опубликована в ближайшем номере, где нашлось свободное место — ноябрьском. Еще он обозвал меня коллегой, пожелал благополучно окончить университет и научных успехов и предложил присылать другие свои труды. Пришлю, куда я денусь?!
По выходным я летал по всей стране на самолетах компании «Остин эйркрафт», зарабатывая деньги. Заказов было много, погода, по крайней мере, в южных регионах, стояла отличная. В основном грузы были для американской армии. Однажды я привез в Сан-Антонио ящики с чем-то стрёмным,
Сижу себе с диспетчерами, молодыми вторыми лейтенантами, не желающими отправляться на войну, пьем газировку из холодильника, которой меня угостили, как вдруг заходит подполковник, заместитель командира базы по административно-хозяйственной части — увалень с кривым носом профессионального боксера. Подчиненные боялись его, как огня, хотя в рукоприкладстве замечен не был.
Он уставился на меня, над переносицей появились складки, сообщавшие о критичной работе мозга или что там у него в черепной коробке, после чего изрек:
— Капитан Вудворд.
— Да, полковник! — подтвердил я.
— В декабре тебе пришла «Воздушная медаль». Никак не могли найти, чтобы вручить, — проинформировал он.
— С того времени бывал здесь раз десять, — шутливо произнес я.
— Вот и я говорил, что не там ищут. Пойдем, отдам, — приказал он.
Мы зашли к нему в кабинет, где я получил награду — бронзовый листик на ленту — и расписался в этом, а также указал свой новый адрес на тот случай, если подвалит еще что-нибудь.
— Должна быть медаль за участие в Тихоокеанской компании, но только после окончания ее, — предупредил подполковник.
Одной больше, одной меньше — мне уже было все равно. Для выпендрежа хватало тех, с которыми вернулся с войны.
101
С нового учебного я стал аспирантом профессора Фредерика Тейсберга. В мои обязанности входило разжевывать студентам то, что они услышали на лекции, и отвечать на другие глупые вопросы. За это мне платили двадцать четыре доллара в неделю. Хватало на оплату квартиры и коммунальных услуг, включая телефон, еду, одежду и мелкие радости. Крупные пока не предвиделись, что не мешало мне подрабатывать летчиком. Пока стояла хорошая погода, была и работа. С наступлением холодов доходы, скорее всего, начнут сокращаться, к январю сойдя на нет, как в прошлом году. Надо было найти еще какой-нибудь источник дохода. Желательно с хорошей оплатой.
Я убедился, что жизнь всегда выставляет нам маячки. Главное, не проскочить мимо них. Я чуть не лоханулся. Стою в библиотеки, жду книгу по полимерам. Рядом щупленькая девчушка с двумя немодными косичками, без грима и в очках в тяжелой оправе под черепаху. Взяла она книгу «Как написать радиопьесу и киносценарий». У американцев на все случаи жизни есть пособия, начиная от заточки карандашей. Я подумал, что хоть одной дошло, что актриса из нее не получится. Впрочем, могу ошибаться, и сценарий — это один из способов попасть на съемочную площадку. Стою дальше, жду. Тут до меня и дошло с запозданием, что и сам мог бы написать что-нибудь. Для романов моего английского маловато, зато для радиопьесы должно хватить. При том количестве, что в первой своей жизни я прочитал и посмотрел в театрах, кинотеатрах и по телевизору, могу состряпать что-нибудь не хуже белиберды, что изблевывается из моего радиоприемника с утра до ночи. И я заказал ту же книгу, что и девчушка, пролистал ее по диагонали, выписав самое важное — форматы, в каких надо оформлять творение. Большую часть рукописей не читают именно потому, что выглядят неправильно. Мол, не владеешь элементарными профессиональными навыками, нечего на тебя тратить время.
На следующий день после занятий я заехал в магазин и купил за двадцать два доллара и девяносто пять центов портативную пишущую машинку «Ундервуд» и по пачке писчей бумаги и копирки. Чек закинул в заведенную недавно коробку для налоговой: надо быть стопроцентным янки. Почерк у меня не ахти, так что пишущая машинка по-любому пригодится для учебы и написания статей, чтобы не платить машинисткам по пять центов за страницу. Пока окончу университет, окупится.
Сперва решил, в каком жанре буду писать. Сопли с сахаром (мелодармы) и сопли с уксусом (трагедии) отпадали сразу. Оставались комедии ситуаций (ситком) и детективы. Поскольку пиндосы туго въезжали в мои шутки, а я в их, решил начать с истории о частном детективе по имени Рэймонд Уилкинс в честь моего бывшего командира эскадрильи, который все-таки получил «Медаль Почета», правда, посмертно. Копы все насквозь продажные, в положительные герои не годятся. Я вспомнил, что читал в юности в СССР и перенес на американские реалии. Придумал хлесткое название «Право на месть». В жвачке для обывателей содержание — ничто, название — всё. Дальше выбрал, кто, кому и за что воздаст. Первые страницы шли туго, а потом расписался. Жаклин сказал, что делаю курсовую работу. Не хотелось пасть в ее глазах окончательно. Ковбои не строчат пьески.