Крыло бабочки
Шрифт:
– Пытаемся, да только без толку. Что-то за последнее время никакого дерьма от Фары нам не прилетело. А теперь давайте-ка взглянем в лицо фактам. Текна, это же ведь по твоей части, а?
Текна вздрагивает, смотря на фею морфикса. А та невозмутимо опирается руками об стол и сверлит глазами фею солнца.
– Меня ж тут все постоянно обвиняют, что я вечно все делаю на эмоциях, окей, будем оперировать фактами. Мы думали, что Фара специально скрыла от нас, что сказочные животные жили в Алфее в прошлом. А она этого просто не помнит. Мы думали, что Фара заодно с Баттер, а в итоге оказывается,
– Это ты на что намекаешь? – холодно спрашивает Стелла.
– Тебе так сильно хочется выставить кого-то виноватым в собственных неудачах... Беливикс, Фара... Только не ты сама. А признайся, что ты сама себя довела до состояния маленькой девочки, что ты чудом смогла вернуться обратно. Заметь, мы все почему-то восстановились гораздо раньше. Не думаешь, что проблема в тебе?
– А Муза...
– А Муза подверглась твоему влиянию, вот и поплатилась, – фыркает фея морфикса, – Дракон, как же ты. Меня. Бесишь.
На Стеллу, отмечает про себя Текна, жалко смотреть. Фея солнца даже не находится, что и сказать в ответ, а Лейла яростно сверлит ее взглядом. В ее глазах пляшут злорадные огоньки от того, что она наконец-то высказала то, что хотела. Лейла уже готова праздновать свою маленькую победу.
– Ну раз не устраиваю, то премного прошу прощения, ваше высочество, – вдруг язвительно произносит Стелла, и из нее вырывается короткий смешок. Развернувшись на высоких каблуках, она молча уходит прочь: с высоко поднятой головой и безупречной осанкой.
– В чем-то ты, конечно, права, Лейла, но уж слишком ты резко со Стеллой, – замечает Блум и бросается за лучшей подругой.
– Прости, Лей, но Блум права, – и за ней уходит прочь Муза.
Лейла оглядывает Флору и Текну, которые провожают остальных фей долгими взглядами.
– Я не знаю... – наконец произносит Текна. – Просто не знаю.
А в голове уже прыгают миллионы вопросов. Но самый важный горит особенно ярко: неужели они действительно были неправы? И вроде бы все в словах Лейлы верно, и вроде бы с ней можно согласиться, но Текну не покидает ощущение, что они что-то упускают. Что-то очень важное. И пока она не разберется с этим – не сможет успокоиться.
– Чтоб я еще раз, с этими феями... – усмехаюсь я, бредя с Музой за руку по двору Алфеи. Ничего необычного, я не сказать что вернулся, просто... Вышел на свет из тени.
– Но тебе же даже понравилось, сам же сказал, – качает головой фея музыки. Я тянусь к ней, чтобы поцеловать, но вдруг ощущаю на себе чей-то взгляд, оставляющий неприятное и очень знакомое ощущение.
– Торен? – я вздрагиваю, отрываясь от Музы, и смотрю в глаза
– Привет, Ривен, – легкий кивок головой. – Рад, что ты вернулся.
Муза тоже здоровается с Дафной, они отходят перекинуться парой слов. А вот Сиреникс кивает мне: мол, пошли, отойдем.
– Покажи спину.
Это приказ. Однако я не собираюсь внимать ему с открытым ртом, как Винкс, которые на змея чуть ли не молятся.
– Нахрена?
– Покажи спину.
– Скажи за каким хреном, тогда подумаю.
Внезапно меня припечатывает к земле огромной толщей воды. Которой, конечно, нет. Но мне кажется, что меня похоронили на самом дне океана.
– К твоему сведению, люди так себя не ведут, – бурчу я, стягивая футболку.
– А кто сказал, что я собираюсь становиться человеком? – фыркает змей с таким презрением, что на секунду я аж жалею, что вообще на свет родился.
Какой-то жалкий смертный смеет тут говорить с самим Древним! Вообще нонсенс, вы че. Но без сарказма. Я реально на секунду ощущаю огромнейшую вину, что так и хочется встать на колени перед Сирениксом и попросить у него прощения, что человеческий род появился на свете. Змеевы штучки – хреновы штучки. А Торен тем временем осматривает мою спину.
– Уже проступило.
– Ты о чем? – строю саму невинность.
– У Музы на спине недавно проступило клеймо. Ты его видел.
Вау, да этот чувак прогрессирует. Мы уже достойны наших имён! Глядишь, скоро право на существование получим. И при этом я нифига не удивляюсь и даже не спрашиваю, откуда Сиреникс узнал об этом. Бесполезно же. Приходится кивать и слушать поток информации дальше. Змей либо грузит, либо выдает самый минимум.
– У Дафны на спине – такое же. У всех Винкс скоро проявится. Или уже проявилось.
Вот это поворот. То есть вся компашка вдруг странным образом заклеймилась. И явно прогрессируют: вляпываются в дерьмо уже тогда, когда сами того не знают.
– И какие соображения по этому поводу? – интересуюсь я.
– Я не вижу, – очень доступно объясняет Сиреникс, все еще осматривая мою спину.
– Ого-о-о-о, нет, ну я еще тогда подозревал, но чтобы та-а-а-ак... – мы с Сирениксом вздрагиваем и оборачиваемся. За ту стену, куда мы отошли “поболтать”, пожаловал гость. Хиш с раскрытым ртом и офонаревшим, но лукавым взглядом смотрит на нас, а потом обращается к Торену. – Тебя уже на сторону потянуло, а, муженек? – а затем уже ко мне: – Ты наконец-то понял, что себя надо принимать таким, какой ты есть, и не противиться природе!
Я знаю, что видит лучший друг Стеллы. Я с обнаженным торсом, Торен, который вовсю проводит прохладными руками по моей спине... Не то чтобы это особо тянет на гомосятину, но вообще...
– Вы бы хоть ради приличия не при девушках своих это делали! Или Дафна знает, змей? – у Хиша вдруг сверкают глаза, и я сглатываю. Сиреникс напрягается.
– Она не знает, безумный.
– Тоже мне проблему нашел, – пожимает плечами, как я уже правильно понял, Мификс. – Сотрем память, и делов-то.