Крыло бабочки
Шрифт:
– Короче говоря, эта золотая хрень – часть энергии Древнего, по которому мы сейчас ходим, – не, мне, конечно, весьма подробно рассказали про эту стори с Суинь и Ревом, ладно, но тот факт, что планеты – это те же Древние, что и Сиреникс... Мне сразу становится несколько неуютно ходить по земле. А если мы сейчас стоим на его заднем месте?
– Так Камертон Гармонии еще никто не называл, – как-то странно вздыхает Муза. – Ну ладно. В общих чертах ты прав.
– А на кой мы сюда приперлись?
– Ну... Камертон – это особая святыня, которая, ну... – она явно не находит слов. – В общем, для каждого волшебника Мелодии наступает такой момент, когда он чувствует себя готовым и достойным,
– Пообщаться? – я хлопаю глазами. – Только не говори, что этот Камертон еще и разговаривает.
– Нет, это не то, – с этими словами Муза подходит к Камертону и кладет на его золотой пьедестал руку. Буквально тут же вокруг нее красным светом разливается магия, а Камертон... Мне кажется, или от него тоже начинают исходить определенные магические волны. Во всяком случае, даже такой немагический человек, как я, ощущает нехилую такую энергию. Муза закрывает глаза и начинает общение.
Я же, как дебил, переминаюсь с ноги на ногу и разглядываю эту хрень. Интересно, а почему его не охраняют?
– А что будет, если эту хрень сломать? – интересуюсь я где-то минут через пятнадцать.
– Сломать? – Муза открывает глаза. Она смотрит на меня, как на полнейшего придурка. – Чушь не неси. Как его можно сломать? Да ни у кого энергии не хватит.
– Окей, – соглашаюсь я. – И как прошло общение?
– Просто отлично, – с таким же сарказмом произносит Муза. – Камертон предложил мне вернуться сюда снова. Сказал, что хочет кое-что мне рассказать.
Я прикрываю глаза. Окей, интересно, а есть ли где-нибудь мир, где Камертоны не разговаривают? А, да, Земля не в курсе. Наверно, в том, чтобы жить на такой отсталой планетке, тоже есть свои плюсы. Но неужели мы ради этого сюда столько тащились?!
Они перемещаются в один из коридоров огромной фирмы. Серебряные стены, и везде эти эмблемы, встречающиеся на каждом шагу. Дафна усмехается. Интересно, что могла забыть таинственная “крылатая” в главном офисе Баттер Индастрис? И самое интересное, что Сирениксу непременно нужно увидеть ее, именно сейчас, в восемь часов утра. Что ж, хорошо.
Змей останавливается перед дверью в главный кабинет и принимает свой истинный облик, сбрасывая личину Торена. Дафна уже начинает догадываться, что к чему. Он заходит внутрь без стука, без предупреждения, нимфа следует за ним, и они врываются в просторный кабинет с большим рабочим столом из дорогого дерева, за которым на стуле с огромной спинкой сидит никто иная, как президент Баттер Индастрис, Флай Аквела, эффектная и надменная женщина, которая чуть поджимает губы, накрашенные ярко-малиновой помадой. Она облачена в дорогой, хорошо сидящий на ней костюм темно-малинового цвета: пиджак и платье, шею украшает ожерелье из крупных черных камней, а волосы забраны в аккуратный пучок. Но больше всего привлекает их цвет: голова будто разделена на две части, одна часть волос – глубокого темно-коричневого цвета, а другая – ярко-розового. Флай Аквела с легким презрением оглядывает Сиреникса, а затем дарит свой взгляд Дафне – взгляд жестких светло-зеленых, почти серых глаз. Гордый, надменный, будто бы говорящий: “Убирайся отсюда, человеческое существо”.
Дафна выдерживает и дарит в ответ Аквеле свой: сосредточенный,
Флай Аквела кивает, и это означает, что Дафна прошла испытание. Но нимфа не расслабляется.
– Итак, я знаю, зачем ты пришел ко мне, змей, – странно видеть двух Древних в одном помещении. Одного-то такого много на целое здание, а здесь... Причем Флай Аквела является первым Древним, в котором верх взяло женское начало, которого видела Дафна. Впрочем, это был всего лишь второй Древний, которого она вообще видела. – Вчера, примерно в восемь часов вечера, я столкнулась с той же проблемой, что и ты.
– Полагаешь, что у остальных то же самое, Баттерфлаикс, как тебя называли испокон веков в Магиксе, неправильно запомнив произношение твоего имени, или лучше будет сказать Баттерфликс? – интересуется Сиреникс.
Дафна тут же вскидывается. Баттерфлаикс... Да, она читала об этой трансформации. В этом году искала любую информацию о любых трансформациях, потому что кто знает, что может стукнуть в голову Фарагонде и за каким превращением она пошлет Винкс? Вот только в памяти почему-то совершенно ничего не сохранилось, кроме названия. Баттерфлаикс... Или, как правильно выходит, Баттерфликс?
– Да, полагаю, – холодно сообщает Флай Аквела. – Но это не повод вламываться ко мне в офис без предупреждения. Мой график расписан по часам, и для того, чтобы записаться на личную встречу, вам нужно было обратиться по соответствующему телефону.
– Ты знала, что я приду, крылатая, – замечает Сиреникс. – Кажется, ты сильно пропиталась человечностью.
Губы Баттерфликс изгибаются в жесткой улыбке.
– Возможно, определенная доля человеческого во мне появилась, ведь я столько лет провела в этом мире... Однако даже я не продвинулась в этом вопросе так далеко, как ты. Мне не нравится, что ты приводишь человека с собой вот так просто, хотя, должна признать, она достойна, – усмехается Флай Аквела, вставая из-за стола. В черных туфлях на высоких каблуках она обходит стол и опирается на него, скрещивая руки на груди. В глазах – ожидание. – Древний и человек – весьма интересное сочетание. Дракон умеет шутить.
– С тобой Он определенно пошутил не меньше, крылатая. Сколько столетий ты уже бегаешь за ним? Сколько времени он отшатывается от тебя и отвергает? И для того, чтобы слиться с ним воедино, ты прибегла к самому странному – заключила с ним магический контракт. И только так он добровольно возлежал с тобой.
Прекрасное лицо Аквелы перекашивается от злости. Руки сжимаются в кулаки, и из нее вырывается странный звук, почти такой же, что издавал вчера вечером Сиреникс. Дафна видит в глазах Древней ненависть и, как ни странно, боль. Дафна, хоть никогда такого и не испытывала, узнает эту боль из тысячи. Даже если ты Древняя, даже если ты бесполое существо и в тебе просто преобладает женское начало, если ты женщина, то ты всегда ей останешься. Это боль неразделенной любви.
– Не смей даже упоминать о нем! – кричит она, заходясь на секунду в бушующих эмоциях, а затем все же берет себя в руки. – Да, над нами обоими жестоко подшутили. И все же что есть, то есть. Что касается нашей проблемы. Я предполагаю то же самое, что и ты. Однако то, что все исходит от них, для меня стало новостью. Полагаю, остальные тоже ослепли. Возможно, премудрый скоро соберет совет. Сейчас нам доступна лишь часть будущего и все прошлое и настоящее, если говорить человеческим языком, – с этими словами Баттерфликс бросает выразительный взгляд на Дафну.