Крыло бабочки
Шрифт:
Блум трясет в экстазе, ее жар вспыхивает с небывалой силой. Скай работает на пределе своих возможностей. Или нет? На его губах появляется улыбка. В ту же секунду в него впиваются, и огонь вливается в человека. Алтарь. Забытый храм. Жертвоприношения.
Скай ходит в Блум, как мор по древним городам. Аватара сотрясается в переполняющем пламени, оно вырывается наружу и устремляется в воздух сильными выбросами. У Ская шок-восторг-страсть, что-то такое, что всегда было ему доступно, но он просто зашел чуть дальше и получил это сполна.
Секс для жрицы огня Дракона на алтаре – это высшее томление и высший экстаз. Это огненная
И так и хочется вонзить в себя кинжал, исполосовать грудь, живот, а лучше перерезать горло, чтобы умереть в собственной крови под финальные аккорды вырывающегося пламени. Блум пожирает саму себя: несущая в себе от Дракона желает умертвить себя же для своей сути. Но так повелось и так заложено... Что Блум, что Дафна – обе дочери Домино, обе несут в себе алтарные воспоминания.
Солнце клонится к закату, а они еще бушуют на алтаре, Скай – в ничто, Блум зависает где-то между прошлым и настоящим, силой и верой, экстазом и любопытством. Нет ничего крепче веры, обретенной в низменности и из низменности же выросших крыльев.
Под первыми звездами Блум выдыхается, и Скай словно возвращается в реальность. Они тяжело дышат и лежат на алтаре, смотря в дикое небо, на алтаре, помнящем все и принявшем не одну деву.
– Вот это я, Скай, – произносит Блум, поднимаясь и присаживаясь, поворачиваясь к Скаю спиной – утомленной и страстно-спокойной. – И так будет всегда.
– И я готов к этому. Не смог бы принять – ушел бы еще раньше, – Скай обнимает ее. – Я знаю, что ты Аватара Дракона. И это твоя суть. Не скрывай ее, – последние блики в золотых глазах – и к Блум возвращаются родные голубые. – Повезло мне любить Его привет, не находишь?
– Вполне, – улыбается Блум и целует его в губы: нежно, но сильно. Показывая, что она приняла и поняла. А затем мягко высвобождается из его объятий. И тут Скай вглядывается в ее спину.
– Блум, у тебя...
– Клеймо, – небрежно бросает она. – Знаю. У тебя тоже.
И впервые за это время тишину пронзает резкий крик ночной птицы. Скай вздрагивает.
Он подвешен за руки. Его бледные запястья закованы в металлические наручники. Подвешен на цепях, крепко вбитых в стену. Обнаженный, с растрепанными черными волосами, закрывающими лицо. Флора вьется рядом. Флора с толстыми стеблями, обвивающими шею, Флора с цепкими лианами, хватающими за пряди и больно оттягивающими. Еще чуть-чуть, и вырвать с корнем. На его шее – черный ошейник с металлическими шипами. На Флоре – ничего, кроме темно-синих туфель на высоком каблуке. Она улыбается и берет в руки плеть.
Страдай же, страдай.
Гелия содрогается от ударов. Хлестких, цепких, оставляющих красные полосы. Флора бьет
Иногда они это практикуют: привлекательное, интригующее и губящее БДСМ. Гелия – идеальный нижний, идеальный сабмиссив, а Флора стала его Госпожой. Ее глаза во время их игр зелено-стальные, сурово-добрые. Она словно становится выше и жестче, волосы заплетены в тугую и толстую косу. Сегодня им не хочется играть на полную. Сегодня так, легкая разминка.
Гелия находит в Флоре удовлетворение своих пугающих желаний. Другие его бы не поняли. А Флора... Флора – умница, Флора – чудо. При друзьях, конечно, они никогда себя не выдают. Но каждую секунду Гелия знает, что на его шее может сейчас затянуться тонкий ошейник, Флора положит руку на его плечо, и это сигнал к тому, что я-хочу-сегодня-ночью-насладиться. Безопасность, разумность и добровольность – три принципа, на которых зиждется эта субкультура, это эротическое исследование, открывающее новые грани и новые возможности.
Гелию всегда привлекало это, вот только... Только подходящей девушки не мог найти. У умницы Флоры такие идеи в печенках сидели еще давно. Два садомазохиста не сразу нашли друг друга, помог случай. Гелия уже не помнил, кто чей секрет раскрыл, но когда все выяснилось, то оба ринулись в осуществление своих желаний. В жизни это никак не отражалось. Разве что внимательный взгляд за спиной специалиста и рука на плече – своеобразный сигнал к началу.
Они пробовали многое и, наверно, почти все. У Флоры это словно в крови течет. Воск, электричество, лед – это, пожалуй, самое любимое. А еще стебли. Стебли Флоры, входящие в его упругую задницу. Это просто до дрожи и чертиков в глазах. Гелии всегда хотелось дойти до этого. Но, увы, его бы не поняли. Флора... Флора же была абсолютной умницей.
Флора – милая, нежная, добрая Флора – превосходный доминант, почти насилующий своего парня. Больше стеблей, больше – у Гелии стоит, а у Флоры – все влажно внутри. Флора улыбается, и Гелия падает на пол, наручники отстегиваются. Он не успевает моргнуть – Флора сидит на нем. Зеленые глаза смотрят чуть хищно. Скоро Гелия уже в ней, а стебли заходят все глубже в его тело. И это, это будит удивительные ощущения, Гелия не выдерживает – Гелия кончает в Флору, и оба абсолютно довольны. Специальные заклинания работают на ура. Безопасность, разумность, добровольность.
– Скоро, знаешь ли, возвращаться, – спустя полчаса, когда они лежат на прохладной земле в мягкой траве Линфии под рассеянно-звездным небом, произносит Флора.
– Опять? – Гелия чуть приподнимается на локтях.
– Снова, – поправляет его фея. В глазах танцует получившая свое природа. – Да, возвращаться. Она снова призовет. Мы откликнемся, – и тут легкая улыбка отражается на губах. – В последний раз.
Стелла вытягивает пяточки. Мягкие пяточки, только что после сеанса в салоне. На ее кровати валяется планшет Мификса – без пароля, без блокировки. Стелла цокает языком – какая неосмотрительность – и лезет в личное пространство сирина. Хорошие друзья по твоим ссылкам не лазают. Но на лучших это не распространяется.