Крылов
Шрифт:
Кроме того, опыт войны с Японией расширил крыловскую теорию непотопляемости судов. Возник, например, «вопрос от обратного». Вот как один из его аспектов осветил в дальнейшем Л.В. Ларионов, корабельный механик, участник Цусимского сражения, в работе «Авария царского флота»:
«Умение сохранить военный корабль связано с умением топить его в случае необходимости. Превосходно изучив дело спасения корабля от гибели, А.Н. Крылов, конечно, знал, какими мерами можно предотвратить переход военного судна в руки противника. Вернувшись из Порт-Артура, офицеры уверяли, что все потопленные в гавани корабли разрушены взрывами внутри них, представляют собой лом железа и не могут быть восстановлены японцами как боевые единицы. А. Н. Крылов расспрашивал артурцев, как они
Да, многие русские корабли японцы подняли и восстановили. Такой участи подвергся, например, легендарный «Варяг», который затем был откуплен у Японии.
Ученый, как всегда, оказался прав, ибо любое дело изучал досконально.
А вот другая сторона той же проблемы. Популярно ее представил сам Крылов в отзыве на новое сочинение Ларионова «Русско-японская война на море»: «Следовало несколько подробнее остановиться на потоплении владивостокскими крейсерами за несколько дней перед тем (бой 1 августа 1904 г.) двух японских транспортов, перевозивших войска, и повреждении третьего, «Садо-мару», который потопить не сумели; сперва выпустили мину ему в один борт, а когда транспорт получил чрезвычайно опасный или гибельный крен, то вторую мину ему пустили в другой борт; этим его спрямили и спасли от гибели, а вез он, помимо целого полка войск, всю осадную артиллерию под Артур. Не сумев потопить беззащитный вражеский транспорт, не сумели потопить накануне сдачи Артура и свои корабли, сделав это так, что их затем легко было поднять и исправить; при этом было проявлено полное непонимание того, чем обеспечивается крепость корабля, как трудно ее восстановить для подъема корабля и как просто заделать отдельные пробоины, нарушающие лишь водонепроницаемость… Ошибки прошедшего показывают, чего надо избегать в настоящем и будущем».
Но — к Опытовому бассейну.
«Много было в старой России людей, недовольных существующим строем, — писал Крылов. — В детстве я встречался с известными революционерками — сестрами Фигнер. Они приходились нам свойственниками и бывали у моих родителей вместе со своими друзьями. Я приду домой с вечера на воскресенье, а мне говорят:
— Ты ступай ночевать в корпус, потому что у нас будут Фигнер ночевать».
Если уж в невинном желании юношей эксплуатировать ресурсы Севера чудилась великому князю крамола, то дача ночлега завтрашним государственным преступникам — а сестры Фигнер были заметными фигурами в русском революционном движении — явно подпадала под уголовно наказуемое действие.
Но семья Крыловых не преследовалась царской охранкой. Алексей Крылов не стал революционером в прямом смысле, но вольнолюбство, так не одобряемое самодержавием, в котором он рос и воспитывался, вдохнуло в пего поистине революционную непримиримость ко всему рутинному. Встреченные на своем пути косность, несправедливость, бюрократизм, стяжательство, ложь — любое зло — он сокрушал направленным взрывом своей энергии, мало заботясь, кто таится за ним — нечистый ли на руку высокопоставленный правительственный чиновник, или иноземный авантюрист — изобретатель секретного оружия, или тот и другой, вместе взятые.
Примеров тому — несть числа. Один, составленный из множества, — начало деятельности Крылова в качестве заведующего Опытовым бассейном. Первые шаги в этой должности по отданным административно-хозяйственным распоряжениям весьма созвучны с теми, что предпринял великий Менделеев,
Значительна возрастная разница между Менделеевым и Крыловым, но стиль их деятельности однороден, ибо беспредельна у обоих наступательная энергия, подчиненная одной цели — служению Отчизне.
А.И. Менделеева, супруга ученого, писала: «Хорошо помню Крылова, по прозванию Эзоп (теперь академик), Дмитрий Иванович позволил пригласить и его на лекции».
По случайности ли, по счастливому совпадению на мальчика, юношу, молодого офицера Алексея Крылова обращали свое заинтересованное внимание такие выдающиеся русские творцы и созидатели, как Сеченов, Ляпунов, Титов, Макаров и, наконец, Менделеев?
Можно с полной уверенностью сказать, что приглашение в семью великого ученого на домашние лекции, устраиваемые для узкого круга лиц, было не только честью для гардемарина, но и кладезем познаний для его будущего.
Не случайно, конечно, упомянула Анна Ивановна Менделеева и второе имя Крылова, данное ему друзьями-моряками и сообщенное семье ученого, безусловно, Владимиром Дмитриевичем Менделеевым, сокурсником, как мы теперь говорим, Алексея Николаевича: Эзоп — олицетворение мудрости и внутренней силы.
В чем же общность стилей Менделеева и Крылова?
В письме почетному академику Д.П. Коновалову от 8 марта 1928 года есть такие крыловские слова: «Без малого 40 лет тому назад Дмитрий Иванович Менделеев был назначен управляющим Главной палатой мер и весов. До его назначения это было скромное учреждение, хранившее устарелые образцы мер, не имевшее почти никакого оборудованпя… Дмитрий Иванович со свойственной ему горячностью и гениальным предвидением отстаивал необходимость придать Главной палате характер не просто учреждения для надзора и проверки торговых мер, весов и инструментов, а первенствующего научного учреждения, главными задачами которого являются: разработка методов точных измерений и доведение этой точности до наивысшей степени, осуществление необходимых для этого приборов, использование этих приборов не только для целей метрологических, но технических и научных в смысле возможно точного определения физических постоянных…»
А вот выдержка из письма адмирала Макарова Крылову от 23 января 1900 года, в котором главный командир Кронштадтского порта, поздравив Алексея Николаевича с новым назначением, а бассейн — «с предстоящим ему деловым периодом деятельности», с убеждением отмечал также: «Вы в это живое дело внесете правильные основания, и работы Бассейна потеряют их теперешний случайный характер».
Сам же Крылов, определяя и одновременно отстаивая суть работы Бассейна в будущем, в рапорте от 5 ноября 1899 года писал, в частности:
«…такое направление деятельности Бассейна, как изложено выше, есть то, как я его понимаю. Оно находится в резкой противоположности тому, которому эта деятельность следует ныне, и, может быть, противоречит взглядам на это дело Морского технического комитета или высшего морского начальства. Научная работа только тогда может доставить определенный результат (положительный или отрицательный), когда производящий ее руководствуется определенной идеей и собственным убеждением…»
Идентичность в практической постановке вопроса у Менделеева и Крылова не вызывает сомнений. Как же у них проходило вступление в должности?
Менделеев, приняв в ведение Главную палату мер и весов и выдвинув программу ее научной организации, столкнулся с острой нехваткой помещений для развертывания намеченных работ. Молва донесла до нас, и не верить ей нет никаких оснований: осмотрев вверенную его началу палату, новый управляющий вопросительно произнес пушкинскую строку: «Суждены нам благие порывы, но исполнить их нам не дано»?»
Обычный порядок заполучения внеочередных субсидий от правительства был очень долог и ненадежен. Необходимо было предпринять что-то срочное, неординарное, без вовлечения в процесс бюрократов-чиновников от министерства финансов, готовых даже в рвении за дело окончательно провалить его.