Крылья безумия
Шрифт:
– Вы знаете, что он делал в Уинфилде? - спросил Грэдуэлл. Его глаза расплывались за толстыми линзами.
– Мы знаем, что он был другом Минафи, человека, которого застрелили здесь вчера, - сказал Уоллас. - Он отвез миссис Минафи домой. Мы с ним перебросились парой слов. Вы знаете, почему он вернулся в Уинфилд?
– Вероятно, по той же самой причине, по которой и я здесь нахожусь, сказал Питер.
Лицо Уолласа помрачнело:
– Это по какой же?
– Из любопытства.
– Вы - писатель, - сказал Грэдуэлл. - Вы собираете материал. Биллоуз не был писателем.
– А чтобы собирать материал, обязательно
– Вы были другом Минафи? - спросил Уоллас.
– Близким другом, - сказал Питер. - Что здесь произошло? Мне хотелось бы разобраться. Как друг Минафи, я хотел бы знать, что происходит с друзьями Минафи в вашем тихом маленьком городке, капитан.
– Мы точно не знаем, - быстро проговорил Грэдуэлл. Он, казалось, почуял, что капитана Уолласа можно довести до того состояния, когда он ляпнет сгоряча что-нибудь лишнее. Очевидно, точка кипения у капитана располагалась довольно низко. - В мотеле нет никого, кто контролировал бы приход и уход. Соседний бокс тоже пустовал. Владелец находился в центральной секции. Он услышал какой-то переполох - звон бьющегося стекла и такой звук, как будто кто-то крушит мебель. Он выскочил на улицу с фонариком как раз в тот момент, когда от фасада этого бокса отъезжала машина. Темного цвета, а какая именно, он затрудняется сказать. Он видел ее только сзади. Он то ли не смог разглядеть номерного знака, то ли не обратил внимания. Он пришел сюда, чтобы выяснить, что происходит, и застал Биллоуза мертвым. И вызвал нас.
– От чего наступила смерть? - спросил Питер. - Насколько я понимаю, никаких выстрелов не было.
– Нет. Доктор не нашел ничего, кроме того, что ему размозжили голову. Вероятно, какой-то дубинкой. Мы думаем, что Биллоуз воспользовался стулом, чтобы защититься. Он, должно быть, сам нанес несколько ощутимых ударов, прежде чем они сбили его с ног.
– Там было больше одного человека?
– Мы не знаем.
– Вы сказали "они" - перед тем, как "они" сбили его с ног, вы сказали.
Грэдуэлл пожал плечами.
– У меня складывается такое впечатление, - нехотя сказал он.
– А отпечатки пальцев?
– Ничего, что могло бы помочь.
– Мы думаем, что это была неудачная попытка ограбления, - сказал Уоллас.
Питер неожиданно для себя рассмеялся.
– Да неужели? - сказал он. - А разве что-нибудь пропало? Деньги? Вещи исчезли?
– Никаких особенных вещей у него с собой не было, - сказал Грэдуэлл. Маленький дорожный рюкзачок. Двадцать три доллара и кое-какая мелочь в его карманах. Мы думаем, что это затевалось как ограбление по принципу "пан или пропал". Он оказал такое сопротивление, что им пришлось обратиться в бегство.
– После того, как они его убили.
– Да, - сказал Грэдуэлл.
– У вас есть версия получше? - спросил Уоллас, сдвинув брови.
– Я мог бы сделать полдюжины более удачных догадок, - сказал Питер. Для начала я бы сказал: вы можете смело полагаться на тот факт, что это не делалось на авось. Кто-то пришел сюда, чтобы добраться до него, - и добрался.
– У него не было знакомых здесь, в городе, - сказал Грэдуэлл. - Никто из уинфилдских не знал его до вчерашнего дня.
– Мне это известно.
– Тогда нет никаких причин, по которым кто-то в городе пошел бы его убивать, - сказал Уоллас. - Здесь
– Для вас это было бы как нельзя лучше, - сказал Питер.
– К чему это вы клоните, мистер Стайлс? - спросил Грэдуэлл.
– Как бы вы ни старались, - сказал Питер, - вы не можете отскрести этот город дочиста от того, что произошло здесь вчера. Меня интересует, что случилось в действительности. Биллоуза тоже это интересовало. У меня такое чувство, что мне не следует ни к кому поворачиваться спиной.
– Если вы считаете, что вам требуется защита, так попросите о ней! вскинулся Уоллас, повысив голос.
– Да, но кого попросить? - сказал Питер.
– Если вы что-то затеваете против городских правоохранительных органов, то вам лучше проявить осмотрительность, - предупредил Уоллас.
– У вас что-то на уме, мистер Стайлс, - сказал Грэдуэлл с некоторым нажимом.
– У меня на уме этот город, - с горечью сказал Питер. - Три убийства за менее чем двадцать четыре часа делают его интересным городом.
– Три убийства! - взорвался Уоллас. - Минафи и этот Биллоуз. Кто еще?
– Молодой Смит, - сказал Питер.
– Это не было убийство! - сказал Уоллас. - Его забила толпа после того, как он застрелил Минафи. Это нельзя называть убийством.
– А я называю, - сказал Питер. - И Биллоуз тоже называл.
– Я понимаю ход ваших мыслей, - отозвался Грэдуэлл. - Конечно же вы заблуждаетесь, но я вас понимаю.
– Вы пытаетесь доказать, к своему удовлетворению, что молодого Смита убили не для того, чтобы помешать ему рассказать, где он почерпнул идею застрелить Сэма Минафи? - спросил Питер.
– До какого же сумасшествия вы способны дойти, ей-богу! - буркнул Уоллас.
– Проведя некоторое время в Уинфилде, я решил, что сумасшествию нет пределов, капитан, - сказал Питер.
– Я уважаю вас, мистер Стайлс, - сказал Грэдуэлл. - Я знаю вашу работу и вашу репутацию. Меня удивляет, что вы пытаетесь буквально из ничего состряпать дело против АИА.
– А это мертвое тело тоже соткано из воздуха, мистер Грэдуэлл? поинтересовался Питер. - Убедите меня, что это случайное ограбление, и, может быть, я передумаю. Могу я что-нибудь еще для вас сделать?
– Просто не споткнитесь! - сказал Уоллас.
– Не рассчитывайте на это, - сказал Питер. - Мне не терпится сделать Уинфилд знаменитым.
Гнев - изнурительная вещь. Не гнев побуждал Питера дразнить полицейского капитана и окружного прокурора, но в процессе этого напряженного разговора гнев кипел и клокотал в его душе. Через пять минут спора с этими двумя Чарли Биллоуз, сравнительно малознакомый Питеру человек, стал для него предметом борьбы, наряду с Сэмом Минафи. Но эти два предмета борьбы различались между собой. Сэм был мертв, потому что персонифицировал точку зрения, которая вызывала истерическую злобу у полоумного убийцы. Озлобление старательно подогревалось, в этом Питер был уверен, но оно не было направлено на Сэма как такового. Если бы вчера днем кто-то другой взошел по ступенькам парадного входа в Дом Круглого стола, чтобы произнести речь, протестуя против увольнения левого университетского профессора, он тоже сделался бы мишенью Олдена Смита. Но зверская расправа с Чарли Биллоузом была все-таки, определенно, чем-то другим.