Крылья черепахи
Шрифт:
Свежело. Багровое, как зрелый фурункул, солнце падало за лес. Лениво плескалась вода в затопленном холле. Медленно и незаметно, но неотвратимо тонули ступеньки винтовых лестниц. Под стапелем начало потрескивать – настил второго этажа грозил не выдержать тяжести плота. Но в случае чего падать в воду было уже невысоко.
Успеем, думал я, берясь за очередной брус. Успеем, бормотал я про себя, вколачивая обухом крепежные скобы. Успеем, отдавалось пульсом в висках. Успеем...
Какое счастье, что бывшее обкомовское начальство построило себе гнездышко из обыкновенной
Успеем...
Спать расположились на плоту, но никто не спал – трудно спать на наклонном, да и места для спанья, если честно, было немного. Эка площадь на десятерых человек и одну собаку – семь на четыре метра! А вещи? Я свой ноутбук не брошу, хоть режьте меня. Привык к нему, да и штука баксов на дороге не валяется. А мачта, стеньга, доски всякие? А кирпич для очага, а кровельные листы для него же и вообще на всякий случай? А ведро, а дрова? А гнутые гвозди, не пошедшие пока в дело, скобы, веревки, мотки проволоки, инструмент? Феликс приказал мародерствовать по полной программе и даже зачем-то положил на плот свои лыжи. А содранный с крыши рубероид для шалаша, которого пока нет, но будет?
Я так и не спросил Феликса, на кой ляд ему лыжи на плоту. Может быть, ему, крохобору, было жаль их оставлять, хотя с чего бы такой куркулизм? Не пластик даже – обшарпанная деревянная «Эстония». Для очага у нас имелись дрова и получше, а грести удобнее досками. А может быть, лыжи понадобились ему как зримый символ: пора, мол, навострить отсюда лыжи...
Что верно, то верно. Пора.
Один бульдог Цезарь спал и храпел во сне, как храпят все короткомордые псины – немного смешно, немного противно и очень самозабвенно. Хозяйка с ним, а значит, все в порядке. Хозяйка приказала не кусать посторонних, которые перед сном опять хрумкали его, Цезаря, «педигрипал», но не запретила порычать на них, чтобы впредь не зарывались и знали свое место. Особенно вон тот, с громким голосом и длинным носом, который (не нос, а его владелец) хозяйке особенно не нравится. При случае не мешало бы цапнуть носатого, да и толстого тоже...
Остальные, кое-как разместившись среди барахла, ворочались без сна, закутавшись в одеяла. Надо думать, не только у меня адски саднило ладони и переламывалась спина. Где-то совсем рядом плескалась вода. Я твердо знал, что в эту ночь мне не придется спать, как и в предыдущую, и по идее мог бы до начала событий урвать для себя часок сна, да и устал я, как собака... хотя, по правде говоря, бульдожка Милены Федуловны единственная из нас ничуть не устала... ну ладно, устал, как другая какая-нибудь собака, допустим, ездовая. А уснуть не мог.
Свесив руку с края плота, я дотянулся до пола. Да, вода уже пошла на второй этаж. До ветру не выйдешь без галош...
Круглая наглая луна показалась из-за недопорушенной стены и закрылась облачком. Суетливый метеор наискось прочертил небо. Мигали звезды. Небу не было дела до творящегося
Почему бы ей не исчезнуть, кстати? В рамках дурной гипотезы о хозяевах Земли и незваных «пришельцах» может случиться все, что угодно. Для изгнания людей из своего дома хозяева избрали потоп, а могли бы применить и любое другое средство, наверняка в их кладовке хранятся самые разные репелленты от надоедливых насекомых...
А также инсектициды.
Вот кто мог бы запросто гасить звезды, а не Гордей Михеев!
Слышно было, как заблудившееся в потемках бревно стукнулось в стену «Островка». Что-то бормотала Милена Федуловна. До меня не сразу дошло, что она молится. Станет бить земные поклоны или нет?..
Не стала. Вместо этого обула резиновые боты и, держась за стену, пошлепала в другой конец коридора, в неразоренный седьмой двухместный, прежде пустой, а потом обжитый Матвеичем. Вскоре зашумела спускаемая вода.
Иногда самые простые явления могут удивить человека до остолбенения. Я лежал и был близок к истерическому смеху: канализация в «Островке» еще действовала! А на тонущем «Титанике», наверное, до последней секунды не переставали стучать, неизвестно зачем, корабельные хронометры...
Чем вообще закончится эта история? Начавшись как неправильный детектив, продолжившись как групповая, а стало быть, тоже неправильная робинзонада – в какой жанр она уклонится завтра? В путевой очерк? Похоже не то... А еще дальше? В современный сиквел древней байки о всемирном потопе? В морской роман в духе Мариэтта или Саббатини? Ох, не хочу...
Однако, как быстро прибывает вода! Только что ее едва хватало, чтобы смочить ладонь, а сейчас ее уже на добрую пядь... Или это под весом плота продолжает прогибаться пол?
– Слышите? – встревоженно спросила Инночка.
Я услышал. «Островок» заскрипел, сначала тихонько, затем громче и настойчивее. Скрипнет в одном месте, отзовется в другом. Сначала коротко, потом длинно и протяжно, надрывая душу. Дзенькнув, лопнуло где-то стекло. И снова скрип на разные голоса – будто сотня несмазанных дверей.
Вскинулись, зашевелились. Надежда Николаевна ахнула. Бульдог перестал храпеть и насторожил уши. Все понимали, что значит этот скрип: «Островок» обретал плавучесть. Река готовилась поднять его, отделить от фундамента и понести к низовьям, как тот вагон.
Новый скрип – и толчок! Мне показалось, что «Островок» сдвинулся на метр, хотя, наверное, меньше. Истошно завыла не удержавшаяся на ногах Милена Федуловна. Феликс и Коля, опередив меня, ринулись помочь, но она уже поднялась и грузно бежала к плоту, разбрызгивая воду.
Новый толчок – настойчивый, нетерпеливый... «Островок» вздрогнул, но устоял. Нет, он не хотел пускаться в плавание, ему было хорошо и тут...
– Держитесь все за что-нибудь! – крикнул Феликс.
– А зачем? – булькнул Леня.