Крылья черного ворона
Шрифт:
— Я много читал об этом, — со смехом произнес Петер. Но в смехе его слышался явный испуг: ведь если они выбрали неверное направление, они все дальше и дальше удалялись от перевала.
Конечно, им следовало бы знать, на каком берегу реки они находятся. Но в темноте они прошли через несколько мостов, потеряв им счет в страхе и растерянности.
— Хорошо, что ты прихватил с собой еду, — сказал Хейке.
— Да, мы неплохо заработали на этом трюке. Однако я здорово шлепнулся, ты так больше не делай! Впрочем,
Но Петер оставался оптимистом:
— Глупости! У нас еще не все потеряно! У нас есть еда, и мы молоды, сильны и чертовски умны. Не так ли?
— Именно так, — улыбнулся Хейке.
Он был очень рад, что нашел себе попутчика.
Петер был беден, но и он сам был таким же. Моральные нормы Петера не всегда были на высоте, но общаться с ним было забавно — и этого было вполне достаточно.
Прошел еще один день.
Горные тропы казались им бесконечными, и нигде не было признаков жилья.
Уже к вечеру, когда солнце готово было спрятаться за горизонт, а тени стали длинными и темными, Петер крикнул:
— Взгляни туда, на тот холм! Если там нет дороги, я съем свою шляпу!
— Легко давать такие обещания, не имея шляпы! Но ты прав. Идем!
И, воодушевленные надеждой, они поспешили к холму.
Там в самом деле была тропинка! Опустившись на колени, Петер поцеловал мощеную камнями, заросшую травой дорожку.
Они огляделись по сторонам. Хейке вопросительно посмотрел на товарища.
— Куда она, по-твоему, ведет?
Петер медлил с ответом.
Они стояли на той же самой тропе, по которой этим же летом ехали французы. Но они, разумеется, ничего об этом не знали.
— Пойдем в эту сторону, — сказал Петер и выбрал неправильное направление.
Вскоре они увидели что-то впереди, на обочине.
— Это человек! — удивленно произнес Хейке. — А я уже начинал думать, что мы одни во всем мире.
— Я тоже, — сказал Петер. — Смотри-ка, это девушка… она склонилась над лежащим на земле человеком. Пойдем скорее!
Увидев их, девушка бросилась им навстречу.
— Ах, вы, наверное, ангелы, явившиеся ко мне в трудную минуту! — воскликнула она по-австрийски. Но, бросив взгляд на Хейке, она сказала: — Хотя, нет, я ошиблась…
В голосе ее звучал испуг.
— Не бойся, — улыбаясь, сказал Петер, — это ягненок в волчьей шкуре. И если кого-то и можно назвать ангелом, так это моего друга Хейке. Чем мы можем помочь тебе?
Девушка не была красавицей, но в своей искренности была очень симпатичной. Немного простовата, без какой-либо утонченности — но чего можно было ожидать в такой глуши?
— Там мой отец, — сказала она, — он умер. Мы заблудились, и он не выдержал долгих скитаний…
— Сочувствуем тебе, — сказал Петер. Вид у нее был, тем не менее,
— Теперь ему уже ничем не поможешь, — сухо заметила она, — не поможете ли вы мне похоронить его?
Подойдя к нему поближе, они поняли, в чем дело. От человека, лежащего на дороге, воняло дешевым вином, хотя сам он был уже бездыханным. Наружность его была неряшливой, грубой и вульгарной, как у бродячего живодера. В нарядной одежде, но с отвисшим подбородком, он производил крайне неприятное впечатление.
Молодые люди тут же принялись за дело, хотя, не имея лопат, вырыть могилу оказалось делом нелегким. Они молча закопали его, Петер пробормотал какую-то молитву — и все покинули печальное место.
Девушка, которую звали Мира, не имела ни малейшего понятия о том, где они находятся. Они с отцом шли примерно оттуда же, что и молодые люди. Их выдворили из маленькой горной деревушки после того, как отец основательно обокрал обитателей деревни. К его великому неудовольствию, крестьянам удалось вернуть все то, что он так старательно награбил, так что они остались нищими. Девушка обещала матери присматривать за отцом, и с трудом справлялась с этой задачей. Когда был пьян, а это бывало почти всегда, отец командовал ею и даже бил ее.
— Простите, что я говорю все это, — сказала она. — Все-таки он был моим отцом…
Петер приветливо улыбнулся ей.
— Иногда человек должен позволять себе выплескивать наружу всю ту грязь, которая в нем собралась.
— Да, но в этом нет ничего хорошего…
Она с опаской огляделась по сторонам. Они поняли, чего она боится: если плохо говорить о покойнике, его дух может преследовать тебя.
Обернувшись назад, Петер громко и отчетливо произнес:
— Мир праху твоему, пусть душа твоя успокоится в мире!
И после этого осенил крестным знамением теряющуюся в сумерках тропинку — точь-в-точь, как это делают священники.
Через пару часов они поднялись на тот же перевал, что в свое время одолели Ив и его дядя. Потом спустились вниз…
— О, Господи! — прошептал Петер. — Это лес или что-то живое?
Слова его могли показаться абсурдными, но Хейке счел их уместными. Стоя неподвижно, они вдыхали влажный, спертый воздух. Конь испуганно заржал и отвел назад уши.
Был конец лета, в лесу стояла мертвая тишина. Сидя на спине коня, Мира дрожала от страха.
— Здесь пахнет смертью, — негромко произнес Петер.
— Да, — пробормотал Хейке.
— Может ли лес быть…
Петер не договорил, но Хейке понял, что он имел в виду.
— Зрячим? — докончил он за него еле слышно, чтобы Мира не услышала.
— Может быть, повернуть обратно? — все так же тихо произнес Петер.
— Не знаю, — ответил Хейке. — Что-то здесь не так…
— Тебе трудно дышать?
— У меня на шее… талисман.