Крылья чёрные
Шрифт:
– Прошу прощения, уж слишком они выделяются, нельзя так, - шёпотом ответил контрразведчик.
– Разберёмся, - донеслось вслед.
– Разберёмся.
Бобрев положил руку на дверной звонок, но использовать его не торопился. Он решил запомнить это мгновение перед скорым боем. Это был своеобразный обычай Дмитрия: насладиться спокойствием, пережить несколько мгновений тишины перед серьёзным делом. Так, наверное, выглядит полководец в минуту перед решающей битвой.
Но Бобрев всё-таки нажал на кнопку звонка: из утробы здания донёсся приглушённый звук, чем-то похожий на плеск
"Порядочки" - про себя подумал Бобрев.
– Добро пожаловать, сударь, заждались, - степенно приветствовал "дорогого гостя" дворецкий.
– Прошу.
Он дал дорогу Дмитрию в сумрачную парадную, быстренько закрыв за ним дверь. Тут же зажёгся резавший глаза свет, заставивший Бобрева зажмуриться. Рука сама собою легла на кобуру.
– Добро пожаловать, Дмитрий Петрович. Кстати, при желании, мы бы уже набили Вас свинцом, что гуся - яблоками, - вслед за высоким басом пришёл и нормальный свет.
Бобрев наконец-то смог разглядеть обстановку внутри Штаба. Напротив двери было оборудовано пулемётное гнездо. Металлические, кажется, свинцовые балки, поверх них - стальные щиты с бойницами для винтовок и револьверов. В узком проёме меж броневыми листами - дуло "Максима" на станке Соколова. Мощный цилиндрический ствол, исторгавший в минуту пятьсот выстрелов: при стрельбе в упор он бы превратил человека в жуткое подобие дуршлага. Но самая знаменитая часть этого "Максима" - конечно же, щит. Сверху полукруглый, с прямоугольным отверстием повыше ствола - для многих солдат Великой войны и Гражданской это было последним, что они видели в жизни. Стрелков же, особенно первому номеру, щит хранил от смерти: он мог принять на себя несколько выстрелов даже с близкого расстояния, навсегда задержав в себе пулю. К сожалению, очень часто пулемётчики снимали перед боем щит, так как без него легче оказывалось перетаскивать "Максим". Это желание упростить себе жизнь не одну сотню человек свело в могилу.
Пулемётное гнездо перекрывало парадную от стены до стены, служа практически непреодолимой преградой для любого вторжения. Присмотревшись получше, Бобрев сумел таки разглядеть очертания дверцы, проделанной в баррикаде.
– Вот-с, после февраля минувшего года сделали перепланировочку, Вам нравится?
– донеслось сзади довольное урчание "дворецкого".
Щелчок "Кольта", переводимого на предохранитель, донёсся мгновением позже. Встречавший дорого гостя офицер жандармерии вложил пистолет в кобуру, припрятанную под ливреей.
– Извольте документики предъявить, на всякий случай.
От этого предложения, донёсшегося из-за пулемётного щита, Бобрев не смог отказаться. Паспорт довольно-таки долго разглядывал "дворецкий", после чего, довольно хмыкнув, вернул его Дмитрию.
– Мало чем отличается от представленной Самим, - жандарм произнёс последнее слово с особым чувством, растянув его, будто бы говоря нечто священное.
– Можете пройти, Дмитрий Петрович, просим прощения за столь своеобразные меры предосторожности. Вы просто не отбивали это здание год назад…Да-с…
"Дворецкий" вздохнул, дав возможность Дмитрию разглядеть шрам, шедший
Дверца в баррикаде открылась, и Бобрев мигом юркнул в неё. Пришлось идти боком, настолько узким был проход в этой металлической стене. За нею тянулась настоящая линия укреплений. Рельсовая дорожка, по которой из недр штаба можно было подтягивать пулемёты и вагонетки с патронами, ещё несколько щитов, за которыми самый раз укрыться ещё одному пулемётному расчёту, и мешки, мешки, мешки…
Стрелки кивнули дорогому гостю и тут же вернулись на позицию, к бойницам. Вдалеке, у второй баррикады, зашевелились тени - там тоже было звено бойцов.
Только вот было одно "но" в этом петроградском Вердене.
– А если гранатами закидают? Или динамитную шашку кинут? Это же всё к чертям отправится!
– недоверчиво спросил Дмитрий.
– Видно, что морской офицер, не окопный, - ухмыльнулся "дворецкий".
– Им сперва нужно будет подобраться для удобного броска. А это будет не так уж и легко.
Провожатый контрразведчика многозначительно потёр руки.
– Угадаете, что именно их ожидает, или подсказать?
– подмигнул лукавый любитель маскарада.
– Попробую, - Бобрев решил принять участие в этой угадайке.
– Опускающиеся с потолка металлические шторы? Или какая-нибудь яма? Может быть, магниты, отталкивающие гранаты? Ещё, я слышал, немцы хотели создать специальную бочку, в которой энергия взрыва обращалась бы в тихий пшик…
– Нет, не утруждайте свою жюль-верновскую фантазию, - рассмеялся "дворецкий".
– В домах напротив на верхних этажах оборудованы такие же огневые точки. Половина пулемётов направлена ровнёхонько на нашу дверь. В крайнем случае штурмующим устроят настоящий ад: они попадут под перекрёстный огонь.
Видно было, что собеседнику Бобрева доставляет удовольствие рассказывать о всех этих военных хитростях. Может, он сам занимался проектированием системы обороны?
– А если начнут и те дома штурмовать?
– Толпа не полезет, а если и полезет - зубы обломает. Только хорошо обученным солдатам с гранатами, пулемётами, при большом запасе огнеприпасов, под силу будет взять штурмом наши "форты". Тут же и запас продовольствия есть. Кстати, - не делая никаких пауз, заметил "дворецкий".
– Если Вы кому-то расскажете то, что рассказал Вам я - расстрел покажется милостью.
– Вряд ли. Не хочу портить сюрприз тем, кто сюда сунется, - отшутился Бобрев.
– А у Вас есть чувство юмора, - довольно заметил провожатый.
– Открывайте, свои!
Они как раз подошли ко второй баррикаде, закрывавшей поворот перед витой лестницей на второй этаж.
– Ох и любишь же ты, Сергей, языком трепать! Ох и любишь!
– донеслось в ответ.
Заскрипела калитка, ещё уже, чем в первой баррикаде.
– Что есть, то есть. Должны же гости оценить те удобства, которые им будут предоставлены в случае осады. Знаете, мне даже обидно, что наши укрепления вряд ли понадобятся. Теперь-то уж господа либералы заткнут рты и не будут лезть на рожон…Я надеюсь, во всяком случае.