Крылья чёрные
Шрифт:
– Господа, господа! Будьте любезны!
– взмолился какой-то фотограф.
– Господа! Прошу! Улыбайтесь, улыбочку, господа!
Смешной красный берет, точь-в-точь как у вольного, но бедного живописца, нос крючком, под правым глазом родимое пятно в форме щита…Да это же господин Гаврилов, тот самый фотограф! Ведь это он делал фотографию Кирилла вместе с заговорщиками в таком далёком феврале!
– Господин Гаврилов, надеюсь, в этот раз нам не придётся долго стоять на холоде, дабы Вы смогли настроить
– рассмеялся Сизов-Романов.
– Вы меня узнали! Ваше Высокопревосходительство, польщён, признаться. Польщён!
– сделал поклон Гаврилов.
– Будьте покойны, всё будет в лучшем виде! И фокус я уже настроил! Улыбочку! Сейчас вылетит птичка!
Раскрасневшийся от гордости фотограф не соврал: мгновением позже блеснула вспышка.
– А фотокарточку я, если Вы не будете против, хотел бы оставить себе. На память, - смешно всплеснул руками этот художник чёрно-белого мира.
– Однако Вы всегда можете увидеть её у меня дома! Вот моя визитная карточка!
Один из жандармов принял протянутую Гавриловым бумажку и передал Кириллу. Через мгновение толпа оттеснила фотографа, поглотив, вобрав в себя.
– Это дежа-вю, не правда ли, милостивые государи?
– расхохотался Родзянко.
– Натуральное дежа-вю! Без всяких сомнений!
– Не хватает только… - и вновь Гучкову не дали договорить…
"Бух-бух!" - раздался выстрел, за ним, практически без промедленья - второй. Человеческое море словно бы наткнулось на волнорез, распавшись не бесчисленные капли: люди хлынули в разные стороны, спасая жизнь и мешая жандармам восстановить порядок.
Первым среагировал Кирилл: он упал на землю, перекатился поближе к вагону, у самых путей остановился и выхватил револьвер, силясь найти стрелка. Родзянко рванул обратно в поезд: сработали полковая выучка. Гучков, чертыхнувшись, упал наземь, памятуя о снайперах англо-бурской войны. Милюков замер на месте, пытаясь сообразить, что происходит: подвели его инертность и основательность характера…
Надо отдать должное охране: быстро среагировали, встали между толпой и "объектами". Трое или четверо жандармов принялись ловить стрелка. Особого труда найти его им не составило.
– Вон он, вон!
– крикнул Милюков, заметивший сжимавшего тяжёлый "Смитвессон" паренька.
Тужурка, поношенная студенческая форма, замершее, непроницаемое лицо, дрожавшая рука - этот облик был знаком каждому, кто сумел пережить покушения времён эсеровского террора. Неудавшийся убийца не пытался убежать: так и стоял, пока его не скрутили жандармы, едва не сломав ему руки.
– Есть кто ещё с тобой? Есть?
– орал ротмистр прямо в ухо террористу, потерявшему всякую связь с реальностью.
– Кто тут ещё из твоих?
– Успокойте людей! Успокойте людей!
– воскликнул Родзянко, стоя в дверях вагона.
Гучков
"Пора на отдых, пора, - думал Александр Иванович, не в силах оторвать взгляда от ещё дула "Смитвессона".
– Нервишки-то уже не те…Не те…На думской трибуне оно спокойнее будет…Ха, и когда же я научился бояться всякого шороха и жалеть себя? Когда же я успел постареть?"
– В вагон, прошу Вас!
– жандармский офицер, с непроницаемым лицом, подошёл к замершему Милюкову.
– Сейчас мы наведём порядок, но опасность ещё не миновала! Прошу Вас! Вернитесь в поезд!
– Да, Павел Николаевич, Вам лучше вернуться в поезд, - Кирилл подошёл сзади, незаметно и бесшумно.
– Благодарю за службу, молодцы!
Последние слова предназначались жандармам, и непонятно было: регент корит их за то, что не смогли выявить убийцу в толпе, или благодарит за быструю реакцию, а может, и то, и другое.
– Рады стараться!
– дружно, но тихо и неуверенно ответила охрана.
– Надо будет принять кое-какие меры, - пробубнил себе под нос Кирилл.
– Господа, нас ждёт много работы. Кто-то очень сильно не желает нашего возвращения в Петроград. Очень и очень сильно…
– Мы это уже заметили, - озвучил общую мысль Гучков, отряхивая брюки.
– Зато был повод лишний раз заняться гимнастикой, не правда ли?
Военный и морской министр пытался держаться так, будто ничего и не произошло: Кирилл одобрительно кивнул.
Между тем жандармы смогли восстановить спокойствие на перроне, оттеснили толпу подальше и полукольцом встали перед "Высочайшим" вагоном. Ротмистр, погрозив кулаком террористу, скрученному по рукам и ногам, пошёл рапортовать Кириллу.
– Ваше Высокопревосходительство, сейчас подойдут автомобильные экипажи с защитными кожухами, соблаговолите подождать немного. Запросили подкрепление, так что безопасность Вашу и правительства мы обеспечим. Виновные в инциденте будут наказаны, я обещаю.
По лбу усатого ротмистра потекла струйка пота: жандарм предчувствовал немилость начальства.
– Ничего, люди старались как могли, - поспешил успокоить служаку Кирилл.
– Вы сделали всё от вас зависящее, молодцы! Не раздевать же и обыскивать всех желающих посмотреть на правительство! А с этим…
Регент прищурил глаза, бросив короткий, испепеляющий взгляд на террориста.
– С этим мы ещё разберёмся. В сводках он не проходит, примет его не узнаёте?
– Никак нет, Ваше Высокопревосходительство, - мигом ответил ротмистр.
– Не могу припомнить ни одного боевика из социал-революционеров или эсдеков, подходящего по приметам. В отделении всё узнаем. Разрешите выполнять?