Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей
Шрифт:
– Вот это по-нашему! – одобрил Владимир, принимаясь за еду. – Так чего такая спешка? Почему не в чьём-нибудь тереме, как обычно? Что стряслось? Выкладывайте.
Милослав пригубил из глиняного стакана вина и в упор посмотрел на Владимира.
– Честно говоря, мы сами знаем не больше твоего. Это Сота просил вас собрать. Давайте дождёмся хотя бы его. Сдаётся мне, наш бывший регент будет вскорости.
– Буду рад встрече, – кровожадно оскалился Чиримень. Дело, конечно, крылось в том, что Тигарьск с Мироградом находились в состоянии донельзя странной вялотекущей войны, смысла которой никто
– А, – с пониманием протянул Владимир. – Должно быть, дело в Бориче. Я слышал, там дела ещё те.
– Да что там Борич? Просто город вырос достаточно, чтобы сбросить ярмо Соты со своего горба, и всего делов. У нас дела почище будут, – князь Тигарьска понизил голос до шёпота и навалился на столешницу, призывая остальных последовать его примеру. – У нас же тут кровавый дождь случился. Люди решили, что это знамение этого, как его? – Чиримень пощёлкал пальцами. – Нетопыря Заступника или вроде того. Всех попов перерезали, включая инквизиторов.
Владимир Лихоборский присвистнул.
– Думаешь, они не правы? – с ноткой иронии обронил Милослав.
– Не знаю, – всё так же шёпотом ответил Чиримень. – Но кроме дождя, были ещё кузнечики.
– Кузнечики? – переспросил новиградский великий князь.
– Кузнечики! – кажется, тигарьца уязвил его тон. – Тучи кузнечиков. Вот таких, – Чиримень многозначительно ударил себя ребром одной ладони по другой. – Чёртовы тучи. И если на их пути оказывался человек, то через миг от него оставался голый скелет. Я лично это видел, вот этими самыми глазами!
Последнее заявление заставило князей немного иначе взглянуть на байку из Тигарьска.
– Твою мать! – потрясённо вымолвил родович.
– Во-во, – поддержал его Чиримень и выпил.
– А ты где был при этом? – осведомился Фатьян. – Ну, когда горожане решили расправиться с инквизиторами и присными.
Чиримень напыжился и принялся перебирать перстни, коими были усыпаны его пальцы.
– У нас на тот момент были дела важнее храмовников.
Родович задумчиво кивнул.
– Да, – протянул Милослав, – дела. Володь, а у тебя что слышно?
– Да я что? – растерялся лихоборец. – Таких дел у нас пока, тьфу-тьфу-тьфу, – он трижды постучал по столешнице костяшками пальцев, – не стряслось. Ну, из новостей что? Внучка у меня родилась, представляете? Трое внуков, и вот наконец девка! Будет мне отрада на старости лет. Любимой назвали.
Лихоборец расплылся в такой счастливой улыбке, что вокруг как будто даже стало светлее. Остальные князья горячо поздравили товарища и выпили за здравие новорожденной.
– Слушай, а я никак в толк не возьму, – Чиримень снова перегнулся через стол, – а как ты дочку всё-таки за Фауилтиара отдал? У вас ведь даже до войны дошло из-за того, что Блажена за недомерка не хотела идти.
– Да, знатно вы с Фатьяном тогда этим катхаирцам вломили! – хохотнул новиградский князь и отсалютовал стаканом лихоборцу.
Владимир как будто немного смутился.
– Да как? Не поверишь. Подрос парень, слегка ума набрался. Была как-то у арагузского графа гулянка. У них это балом называется. Там мы и увидели впервые уже не катхаирского волчонка,
– Аминь!
Чокнулись, выпили.
– Ну, и как ей с ним?
– Да шут их знает. Вроде нравится. Детей вон строгают одного за другим.
– Да, хоть одна хорошая новость, – вымолвил Фатьян. – Поздравляю, дружище.
По мере того как пустел кувшин с хмелем, становилось всё теплее. Князя Владимира перестал бить озноб, у остальных на лбу выступил пот. Вороты дорогих рубах расстегнулись, пояса ослабились.
За соседними столами вполголоса переговаривались дружинники. Время от времени с их стороны раздавался сдержанный смех. Бойцы казались расслабленными, но опытный глаз тотчас бы заметил, как они украдкой осматриваются и прислушиваются. В любой миг воины были готовы схватиться за оружие. И несмотря на смех, в их компании то и дело сквозило нервное напряжение: во взгляде, в голосе, в осанке.
Дверь трактира распахнулась, и на пороге возник старик. Шириной плеч он выдавал в себе привычку к тяжкому труду или ратному делу. О втором говорили ещё красный воинский плащ за плечами и крепкий, хоть и изрядно потёртый меч у бедра. Старец опирался на сучковатый костыль и выглядел весьма потрёпанным, к тому же был мокрым до нитки. Обведя заведение хмурым взглядом из-под густых насупленных бровей, пришелец захромал к стойке. За ним тянулась свита крепких молодцов.
– Ну и проклятая же погодка выдалась! – ворчал старик. – Чтоб ей пусто было!
– Доброго утречка! – просияла Ауда Лихославовна и бросилась к гостю. – Рада приветствовать почтенного князя в моём трактире! Я – Ауда, и сегодня я буду рада услужить вам всем, чем только смогу.
Дальше она слово в слово – видно, что уже не в первый раз – сообщила пришельцу всё то же самое, что до этого Владимиру, и привела к столу с князьями. Человек остановился в двух шагах от стола и с кривой улыбкой произнёс:
– Ну, здравствуйте, господа.
Владимир не ответил. Он молча стиснул зубы и в упор посмотрел на пришельца. Фатьян, напротив, сдержанно кивнул, при этом не удостоив старика и взглядом. Чиримень вперил в человека и сощурил свои и без того маленькие глазки. Сложив тонкие изящные пальцы домиком, князь Тигарьска процедил сквозь зубы:
– Доброго здравия, Сота.
Один только Милослав поприветствовал мироградского князя кивком, как и всех предыдущих. Жестом он пригласи Соту присаживаться.
Мироградский престолодержец посмотрел сначала на одну сторону, где сидели Фатьян и Владимир, потом на другую, где его испепелял взглядом Чиримень, и позвал подручного:
– Благодей!
Перед ним тотчас вырос высокий жилистый мужик в кожаном доспехе.
– Слушаю, княже.
– Притащи мне лавку.
Благодей кивнул, и уже через мгновение небольшая – человека на три-четыре – деревянная скамья стояла в торец к столу, прямо напротив Милослава. Сота отколол фибулу, снял плащ, а затем стянул через голову рубаху. Взорам открылось изрезанное застарелыми рубцами бледное тело. Верхнюю одежду князь Мирограда отдал подручному и жестом отпустил его. Потом, не проронив ни слова, сел и уставился в очаг.