Крылья, ноги... главное - хвост!
Шрифт:
– А ты, конечно, возомнил себя сильным, независимым, умным и дальновидным, каким и положено быть кукловоду…
– Нет, разве я похож на марионетку? – упрямо повторил вопрос Зулин.
– Похож, - вздохнул Мо Корте. – Но не обольщайся, ты гораздо хуже любой марионетки. Такие, как ты, держатся на ниточках только первые несколько минут, а потом срываются. Все бы ничего, но, обретя свою мнимую свободу, они продолжают двигаться так, как заставлял их хозяин. А ведь их уже никто не держит. Они идут вперед, нелепо
Последние фразы Мо Корте пробормотал совсем тихо, словно разговаривал сам с собой. Зулин ничего не понял из странных рассуждений Учителя, но не огорчился по этому поводу – такое с ним частенько случалось. «Обдумаю на досуге», - решил Зулин, прекрасно понимая, что на досуге наверняка найдет себе дело поувлекательнее. Баламут с головой ушел в изучение странной, очень похожей на детскую, книги и снова забубнил под нос песенку:
«Я Арлекин с глазами невинными…»
– А кем бы хотели стать вы, Учитель? – неожиданно для себя самого спросил Зулин. – Марионеткой или кукловодом? Ну, если бы у вас был выбор.
Мо Корте резко оборвал песню, поднял голову и с непонятной горечью посмотрел на ученика.
– Если бы я мог выбирать… - глухо сказал он и захлопнул книгу. – Если бы я мог выбирать: быть мне марионеткой или кукловодом, я предпочел бы не быть вовсе.
Книга отлетела далеко в сторону и шлепнулась на пол, взметнув облачко пыли. Зодчий стремительно вышел из библиотеки.
– Зулин, я помогу тебе, - пропыхтела Иефа, встряхивая обвисающего на руках дварфа. – Я тут подумала: если тебе не хватает сил, чтобы вернуть Зверя самостоятельно, то можно попробовать сделать это сообща. Чем черт не шутит, а? Сделаем, как в тот раз. Тем более, что мою силу Зверь обязательно узнает, он по ней, как по хлебным крошкам, возвращался, да еще и тебя с собой тащил. Он молодец, твой Зверь, мы его обязательно спасем, не сомневайся. Вечером на привал рухнем, отлежимся немножко – и приступим…
– Иефа, почему ты плачешь? – спросил маг.
– Разве я плачу? – удивилась полуэльфка и длинно всхлипнула. – Да, действительно. Я не знаю. Это случайно. Это все из-за песни. Я всегда плачу, когда ее слышу. Глупо, да? – Иефа поправила лямку рюкзака, утерла рукавом слезы и невесело рассмеялась. – Мы наверняка забавно выглядим со стороны. Идут двое по лесу, тащат третьего и поют хором. Богадельня на выпасе.
– Да, - согласился Зулин. – И правда, забавно…
«Я Арлекин сглазами невинными,
Ты Коломбина с ресницами длинными.
Жаль, никогда не узнать хозяину
Марионеточные страдания…»
Иефа тихонько сидела в темном
Иефа слушала, и все, что она писала раньше, казалось ей плоским и фальшивым, пафосным, неискренним, незначительным, глупым и еще черт знает каким… И вот этими грубыми поделками она собиралась кого-то удивить или порадовать?! Маленькая, самоуверенная, смешная полукровка!
«Ты так близка, и мы кружимся, кружимся…
Больше никто на свете не нужен нам.
В сердце моем бушует и мечется
Кукольной страсти порыв человеческий…»
Иефа открыла глаза, окинула взглядом трактир и взмокла от возмущения: посетители жевали, прихлебывали из кружек и разговаривали, почти не обращая на барда внимания. Никто не собирался падать в обморок от восхищения, никто не забыл о своем ужине, никто не посчитал песню, раскачивающую пространство, более важным событием, чем жаркое и пиво. Иефа изумленно обшаривала глазами залу, пытаясь найти хоть кого-то, кто так же, как она, услышал и поверил… Потом наткнулась взглядом на чумазую девочку-подростка в драном фартуке и с посудным полотенцем через плечо. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и во все глаза смотрела на барда, позабыв про свои обязанности.
Бард закончил петь, раздались одиночные хлопки, гул разговоров усилился, на специальный подносик упало несколько монет…
– А кем бы хотела быть ты, малышка, кукловодом или марионеткой?
Иефа подняла голову. Бард насмешливо смотрел на нее лукавыми карими глазами и улыбался.
– Меня зовут Квазар, - представился он и сел рядом, не спрашивая разрешения. – Так что скажешь?
Иефа слегка отодвинулась. Ей не хотелось разговаривать с бардом, не хотелось знать, как его зовут. Слишком уж хороша была песня. А Иефа предпочитала восхищаться издали.
– Славная лютня, - похвалил Квазар. – Ты тоже поешь?
– Нет, - ответила Иефа и нахмурилась.
– Ну, нет так нет, - весело согласился бард. – И все-таки, кем бы ты хотела быть?
– Марионеткой, - неожиданно призналась Иефа.
– Почему? – удивился Квазар. – Все хотят – кукловодами…
– Чтобы не думать, - прошептала Иефа и низко опустила голову. – Чтобы не хуже и не лучше других, чтобы нормальная семья, банальный муж на горизонте и никаких сомнений. Чтобы не бояться. Чтобы какой-нибудь очень мудрый и добрый кукловод все решил за меня.