Крылья по контракту

Хант Диана

— Он не, — начала было Пандора, но потом замолчала. Отчего-то перечить знахарке не хотелось. В конце концов, это просто невежливо… — Давайте я вам помогу.

— Поможешь, — кивнула женщина. — Если отдохнёшь, как следует. Скоро тебе предстоит долгий путь.

Пандора кивнула. Она чувствовала себя слишком усталой и разбитой, чтобы перечить. Залезла на краешек ложа из еловых веток и демон тут же сгрёб её в охапку, подтянул к себе, а знахарка снова закашлялась.

Щёки Пандоры вспыхнули, словно угли, но высвобождаться не хотелось. Слишком уютно было и как-то… спокойно,

что ли. Она приподняла голову, вглядываясь в лицо Харлея: на губах инкуба играла улыбка.

Интересно, что ему снится?

Харлей притянул её к себе сильнее и Пандоре стало не до размышлений. Её словно окутывала паутина из солнечных лучей, и удовольствие от её тепла и света приводило в порядок натянутые до предела и оголённые нервы, стирало усталость.

Не просыпаясь, Харлей зарылся носом ей в волосы и вдохнул, но гарпия уже не ощутила этого. Отогревшись в стальных объятиях, она провалилась в поверхностный, тревожный сон.

Глава 16

Беспокоен был сон и у Харлея.

Демон шёл сквозь толпу в одинаковых масках, вернее, правильнее сказать — продирался сквозь толпу. К его вящему недоумению это было скопище каких-то гигантов: никогда ещё высший демон не чувствовал себя коротышкой, даже в компании оборотней-гризли. Сейчас же его знатно злило то, с каким равнодушием и безразличием они задевают его широкими плечами, отбрасывают в сторону лёгким касанием лопатообразных ладоней, как надоевшую муху. Их ауры было почему-то не разглядеть: внутренний демон был так тих, что Харлей даже не чувствовал его присутствия. И, что хуже всего — вместо живых лиц, будь то злобных, недовольных, раздражённых… неважно, разглядеть бы на них хоть какую-то эмоцию… вместо лиц были глупые ухмыляющиеся маски, с одной поднятой и лихо заломленной бровью, с провалом вместо носа, с лицом карточного шулера из нашумевшего боевика, снятого по комиксам.

— Он видит, — раздался откуда-то сверху, словно из-под небесного купола равнодушный голос.

— Он не может видеть.

— Но видит. И, похоже, слышит нас.

— Ну так надо его отвлечь…

В этот момент среди гренадёроподобных силуэтов мелькнула хрупкая фигурка и Харлей словно очнулся. Вот кто ему нужен! Причём сейчас, срочно! Эта мысль отозвалась пульсацией и чувством распирания в штанах, а из головы ушли все мысли, кроме одной: надо её догнать.

Судя по реакции своего тела и разума Харлей безошибочно узнал Мишель.

Ну конечно, это она!

Закутанная в плащ с капюшоном, юркая и быстрая, она споро вышагивала в этой толпе гигантов, скрываясь то за одним, то за другим силуэтом.

Харлей прибавил шаг, силясь её догнать.

Отчего-то подумалось, что стоит ему догнать её — и всё встанет на свои места, к нему вернётся демоническая сила, возможность видеть ауры и поглощать эмоции, а ещё догнать Мишель было просто крайне необходимо по другой причине. По причине, что была твёрже камня и находилась у него в штанах. Чёрт знает, сколько он не был с женщиной, слишком занят был вопросами выживания, а для инкуба такое длительное воздержание просто немыслимо!

Но вот, наконец, она здесь, тёплая и живая,

и несмотря на то, что она быстро бегает, он догонит её. Догонит и… На этот раз она не отвертится. Она любит дразнить его. Настоящий суккуб, искушающий мужчин по ночам…

Стоило представить, как он снимает с неё капюшон плаща, а затем и сам плащ, освобождает её от одежды, из груди вырвался полурык-полустон. На таком расстоянии, она, конечно, не могла слышать его, но вдруг хрупкая фигурка замерла и обернулась вполоборота. Харлей не разглядел её лица, но ему это и не надо было: он итак знал, что желаннее и красивее женщины, чем Мишель, нет в целом свете.

Она тут же прибавила шаг и Харлей перешёл чуть ли не на бег, силясь подобраться поближе.

Он по-прежнему прокладывал себе путь локтями, а где-то даже применяя кулаки, правда, без толку. Он натыкался на громоздкие фигуры, чувствуя себя мышью, мечущейся между окруживших её котов. Чувствовать себя жертвой, мишенью, было до того непривычно, что Харлей почти не чувствовал досаду. Скорее, недоумение.

Чем ближе была фигурка в плаще, тем увереннее себя чувствовал Харлей. Когда их разделяло шагов десять, окружающие его гигантские силуэты, все, как один, начали таять в воздухе, словно кто-то невидимый вытягивал из них цвет. Чем зыбче становились они, тем явственней проступала впереди Мишель, тем сильнее демон сжимал зубы, понимая, что ему просто необходимо её догнать.

Догнать и удержать. На этот раз у него получится.

Помимо утраты света, толпа, идущая навстречу, заметно поредела, и, чертыхаясь, демон перешёл на бег.

Ничто больше не имело значения, кроме этой погони. Желание стало таким нестерпимым, что спроси высшие силы у него жизнь за обладание идущей впереди женщиной — Харлей, не задумываясь, отдал бы её.

Потому что если она покинет его снова… оставит с этим жутким голодом наедине… зачем тогда вообще жить?

В тот миг, когда ему удалось приблизиться на расстояние шага, он рванулся вперёд, силясь поймать её, но руки схватили лишь воздух.

Харлей споткнулся и чудом удержал равновесие. В этот момент что-то произошло с миром, он словно перевернулся с ног на голову, а потом обрёл яркость, цвета, звуки… Исчезли полчища гигантов в одинаковых глупых масках, Харлей с изумлением обнаружил себя на залитом солнце изумрудном луге под разноцветным покрывалом цветов.

В первый же миг сердце сдавило от боли: она тоже исчезла!

Но когда увидел фигурку в плаще, волна облегчения чуть не сбила с ног и Харлей сдавленно выругался, обругав себя бабой и институткой.

Ветер донёс её лёгкий, свежий аромат и развратные картинки, тут же возникшие в сознании демона, заставили его зарычать сквозь зубы и снова перейти на бег.

Сейчас, вот сейчас он опрокинет её на спину! И, несмотря на лютый голод и сводящее с ума распирание в паху, проделает всё очень и очень медленно, с удовольствием поглощая умопомрачительный водопад её эмоций, в то время как она будет извиваться под ним, бесстыже прижимать к себе ногами и, запрокинув рыженькую головку, снова и снова повторять его имя!