Крылья Победы
Шрифт:
Наступала весна, зазеленели берега Одера, к которому тогда были прикованы взоры людей всего мира. Да, здесь собиралась великая гроза, всесокрушающая и очистительная…
Смерч над логовом
Замысел и план наступления на столицу гитлеровского рейха вырабатывались в марте в штабе фронта. В конце месяца Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вылетел в Москву для доклада Верховному Главнокомандующему своих предложений. Он возвратился с директивой Ставки, в которой была сформулирована задача — в кратчайший срок разгромить главную группировку немцев, прикрывавшую Берлин с востока, овладеть столицей Германии и на одиннадцатый день операции выйти на Эльбу. Главный удар нанести с кюстринского плацдарма четырьмя общевойсковыми армиями (47-я, 3-я
Наши истребительные соединения мы распределили следующим образом. В центре, на направлении главного удара, войска фронта прикрывал 3-й корпус генерала Савицкого. Южнее действовал 13-й корпус генерала Сиднева. Для усиления атак двух истребительных корпусов предназначалась 240-я дивизия полковника Зимина.
Фашистское командование, безусловно, понимало, что главное сражение должно разыграться в полосе обороны их 9-й армии. В своих приказах оно неоднократно подчеркивало, что судьба Берлина решается на берегах Одера. В то же время германский генштаб приказал своей армии дезинформировать нас: показать сосредоточение крупных танковых сил по всей глубине обороны, чтобы создать представление о наличии у немцев мощных оперативных резервов. Однако этот замысел противника был разгадан нашими разведчиками. Макеты танков, перевозимые в железнодорожных эшелонах и установленные на местности, которые гитлеровцы хотели выдать за настоящие танки, были обнаружены сразу.
По данным воздушной разведки и аэрофотоснимкам нам удалось подготовить подробные карты и отправить их во все наземные и авиационные части. Они имели большую ценность для командиров всех родов войск.
В начале апреля Г. К. Жуков провел командно-штабное учение на картах. Цель этого учения — уяснение обстановки и задач предстоящего наступления. Командующие армиями докладывали свои решения как в исходном положении, так и в процессе боя. Здесь мы еще раз познакомились с нашими главными действующими лицами в предстоящей битве. Георгий Константинович умело обострял ситуации, ставил порой в очень трудное положение многих командармов, и видно было, что товарищи готовы к решающему сражению, чувствовался опыт, приобретенный за четыре года боев.
Командующий фронтом, его заместитель, начальник штаба и начальники родов войск сидели на сцене большого зала, а командармы со своими помощниками находились в зале. Когда ставилась та или иная вводная, они по вызову подходили к карте. И тут выявлялся характер каждого. Должен сказать, что все они держались уверенно, докладывали четко и твердо. Вот встал высокий, статный генерал Николай Эрастович Берзарин. Это его писатель Всеволод Вишневский потом назовет одним из культурнейших генералов Красной Армии. Каждая сказанная им фраза поражала, отточенностью, завершенностью мысли. Свой короткий доклад он сопровождал яркими примерами из опыта Ясско-Кишиневской и Висло-Одерской операций, в которых действия его 5-й ударной были решающими. Василий Иванович Кузнецов внешне был не так заметен: небольшого роста, плотный, говорил медленно и тихо, но чувствовалось, что он досконально, до подразделений знал свою 3-ю ударную и глубоко вник в суть предстоящего сражения. Словно опытный учитель географии, он легко называл труднопроизносимые названия пригородов Берлина, его районов и улиц, на которые были нацелены вверенные ему части и соединения: Лютцов, Крейцверг, Луизенштрассе, Унтер ден Линден…
По-своему оригинален был В. И. Чуйков. Его монументальная фигура, громовой голос как бы говорили, что он представляет саму Россию. Услышав сложный вопрос, он не торопился с ответом. Доставал из кармана футляр, открывал его, вынимал очки, протирал их и подносил к глазам. Затем дышал на стекла. Было понятно, в эти секунды он обдумывал свой доклад Операция предстояла очень сложная, и было над чем поломать голову.
Были обсуждены задачи, оценены возможные решения. Серьезное внимание обращалось на взаимодействие общевойсковых армий с авиацией, поэтому я все время был в напряжении, отвечал за каждую из своих частей. Г. К. Жуков дал дополнительные указания, и началось новое уточнение сроков и характера совместных действий.
Делалось все по этапам. В огромном ящике с песком крупным планом макетировали общую обстановку, ставили задачи на переднем крае и в глубине, проигрывали ход сражения. На эти занятия я направлял командиров авиационных дивизий и корпусов, тех, кому предстояло взаимодействовать с наступающими.
Г. К. Жуков с главными артиллеристом, танкистом и авиатором приезжал в каждую армию для заслушивания решения. А их было восемь общевойсковых да две танковые. Одним словом, была проведена колоссальная работа.
Конечно, самые сложные задачи стояли перед 5-й ударной генерала Н. Э. Берзарина и 8-й гвардейской генерала В. И. Чуйкова. Они были нацелены на Зееловские высоты, в их полосах вводились в прорыв две танковые армии. У Берзарина — 2-я, генерала Богданова, у Чуйкова — 1-я, генерала Катукова. После авиационной подготовки для взаимодействия в наступлении им придавалось наибольшее количество авиации — каждой по бомбардировочному и штурмовому корпусу с истребителями прикрытия.
Наш штаб готовился к осуществлению взаимодействия четырех воздушных армий, участвовавших в предстоящей операции. Требовалось определить способы наиболее эффективного использования крупных авиасоединений в полосе фронта. Для этого налаживалась взаимная информация, проводились встречи представителей штабов.
Как я уже отмечал, 4 ВА была поставлена задача — выделить для действий в помощь нам в начальные часы наступления ночников и дневные бомбардировщики. У нас у самих было их очень много, да еще дальняя авиация поддерживала, но Г. К. Жуков требовал насколько возможно усилить первые удары. В связи с этим к нам прилетел К. А. Вершинин, мы согласовали с ним объекты для налетов его бомбардировщиков, договорились о целеуказании, взаимодействии. Все задачи были тщательно обсуждены и согласованы.
При подготовке к операции мы не могли не учитывать действий союзной авиации. Встречи с нею в воздухе были неизбежны. Поэтому летчикам было приказано во избежание недоразумений внимательно изучить опознавательные знаки. Имелось также в виду предупреждение наших частей о времени и районе появления английских и американских самолетов. На КП 16-й воздушной армии была специально выделена радиолокационная станция дальнего обзора для наблюдения за полетами союзников в небе Берлина.
Вообще, осмотрительности летчиков, их умению распознавать принадлежность самолетов в воздухе пришлось уделить самое пристальное внимание. Поскольку над небольшим участком фронта (примерно 70 — 75 километров) поднимутся тысячи машин, с особой остротой вставали вопросы безопасности и четкого управления ими. Офицеры штабов тренировались в составлении кратких, предельно ясных документов, особенно связанных с постановкой задач соединениям, частям, подразделениям, экипажам. Последнее обстоятельство имело большое значение, так как сокращало нагрузку на средства связи и обеспечивало оперативность в передаче команд.
Мы попытались представить себе, каким будет радиообмен при условии, что одновременно должно работать 2500 — 3500 радиостанций на коротких волнах, из них 200 — в наземной сети и 2300 — в воздушной. Для этой второй сети, которая и обеспечивала главным образом управление авиацией, отводилось всего 9 фиксированных волн. Разница между ними была небольшой. Стало ясно: в горячие моменты в районе боевых действий могла произойти недопустимая перегрузка эфира от работы наших радиосредств. А ведь противник непрерывно вел прослушивание и, естественно, создавал помехи. Кроме того, близость соседних волн затрудняла точность отстройки раций и при их недостаточной стабильности могла привести к большим помехам, при которых невозможно было бы управлять экипажами в воздухе.