Крылья распахнуть!
Шрифт:
– Я предупредил, – гордо сообщил Дик. Кратко рассказал о своем визите к Зиберто диль Каракелли и навалился на кашу.
– Уже лучше, – кивнул погонщик. – А я приглядел, где можно взять для девочки лыжи, валенки и тулуп. Только не забыть на место всего этого добра положить деньги.
– Положим, – кивнул капитан. – Не хватало нам красть у богини!
Бенц огляделся, словно ожидая, что Антара сейчас явится дерзким «паломникам».
Трапезная, кстати, выглядела не хуже иного храма. Каменная, просторная, с высоким потолком на крепких балках. Стены были покрыты росписью: груды
Бенц с удовольствием вспомнил свою утреннюю работу.
«Надо вечером напроситься дрова пилить. Пусть не гневается богиня на нас, бродяг».
– А я поболтал с парнями, которые бродят по ночам караулом, – вступил в беседу боцман. – Ходят по двое, по трое. До полуночи будут делать обход приезжие дворяне – ну, им же надо послужить богине! Их будут ставить в паре с местными, которые знают каждый закоулок. А после полуночного колокола паломники уйдут дрыхнуть, караул будут нести только люди Антары.
– И что это нам даст? – призадумался Отец.
– Много даст! – ухмыльнулся боцман. – Выцепил я одного, самого болтливого. И принялся подначивать. Мол, на башнях стоят часовые – это понятно. А вот за каким-растаким демоном по обители ходят караулы? Каких душегубов опасаются, зачем зады морозят? Ой, не думаю, что богине угодна такая дурость! Ежели кто трусит, тот пускай вышагивает по холоду, а я бы не стал. Я бы пересидел ночь в тепле, а наутро жрецам доложил: мол, все тихо, Антара милостива… Этот дурень обиделся, что я его трусом почитаю. Возьми да ляпни: они, мол, так и делают! При паломниках, конечно, придется караул нести честь честью. А после сигнального колокола, как последний паломник спать уйдет, они заберутся в пустой дом, подальше от покоев главного жреца. Затопить печь нельзя, дым могут углядеть со сторожевых башен даже ночью. Но лучше сидеть в нетопленом доме, чем слоняться на ледяном ветру. Он так уже не раз делали – и ничего, обошлось.
– И он тебе это выболтал? – удивился Отец.
– Вот такой дурень, – развел руками боцман. – Я, конечно, восхитился его отвагой и смекалкой.
– Отлично, – заулыбался погонщик. – Уже проще.
– Значит, уходим после полуночного колокола, – решил капитан. – Меньше опасность поднять переполох.
– Ну, хорошо, – прикинул Хаанс. – Вытащим мы Литу из дома… Кстати, как вытащим-то, чтоб не шуметь?
– Это я беру на себя, – рассмеялся Отец. – Я побывал у здешнего целителя, пожаловался на бессонницу. Он мне отсыпал травок, чтоб заварить сонное зелье. А я запомнил, что за травки и где он их хранит. Словом, расстараюсь, чтоб после ужина и Каракелли, и его люди спали очень крепко.
– А потом? Когда мы Литу вытащим?
– Будем уходить к Толстухе… Хаанс, правильно я ту сторожевую башню назвал? – повернулся Бенц к боцману.
– Верно. Это та башня, которую мы с Филином чиним. Она к лесу выходит.
Тут впервые заговорил илв. До этого он сосредоточенно жевал хлеб и грыз орехи, которыми его побаловал Отец. Но при этих словах боцмана он поднял голову и сердито чирикнул:
– Чиним…
– Почему? – удивился боцман. – Ты же такие ладные ступеньки сделал!
– Это не починка! – упорствовал Филин. – У двух опорных столбов в середине гниль! Долго не простоят! Уже сейчас башню можно свалить с одного удара. Если точно знать, куда бить. Там не сплошь гниль, а вроде как жила идет.
– Погоди-ка, – заинтересовался Отец. – Говоришь, башню можно свалить одним ударом?
– Да. Если ударить в точное место. Столб обрушится, башня просядет и тоже упадет.
– Вот оно как… Слушай, Филин, пометь для меня это место, куда надо ударить, чтобы свалить башню.
– Я сделаю затес когтями, – согласился илв. Он не спросил погонщика, зачем это нужно. Людские дела так сложны и запутанны!
Тут заговорщикам пришлось прервать беседу, потому что в трапезную заявились несколько человек из свиты знатной гостьи. Они расселись за соседним столом и принялись весело обсуждать комнаты в гостевом доме и работу, которую каждому из них велено выполнять. Не села за стол лишь златовласая фрейлина (она была одета не так нарядно, как в храме: скромное коричневое платье). Девушка махнула рукой, подзывая подростка, на одежде которого был вышит знак Антары. Тот поспешил подойти к ней.
– Мы с госпожой обедаем в своей комнате.
– Я знаю, добрая девушка, – улыбнулся подросток. – Для вас обеих уже собирают корзинку с едой. Раз уж ты пришла, то не скажешь ли, что вы обе предпочтете: козье молоко или взвар из сушеных яблок и груш?
– Взвар. Если можно, добавьте туда немного меда.
– Конечно, можно. Не беспокойся, добрая девушка, мы все соберем и принесем.
Подросток взял из рук фрейлины корзинку и скрылся за кухонной дверью.
Девушка направилась к выходу. Проходя мимо стола, за которым обедали небоходы, она чуть задержалась, глазами показала Бенцу на дверь – и ушла.
Дик положил на край стола недоеденный ломоть хлеба и вышел за фрейлиной.
– Помните ли вы, сударь, Стрекозиные пруды?
– Да как же я могу их забыть? – жарко выдохнул Дик.
Фрейлина (Дик только что узнал, что ее зовут Беатриса) усмехнулась.
– Вас тоже не забыли. Спасенная эрлета хочет вас… увидеть.
Легкая пауза перед словом «увидеть» так взволновала молодого человека, что он мог только кивнуть.
– Это можно сделать только сегодня вечером, – продолжила девушка и огляделась.
Но ничто вокруг не могло встревожить фрейлину. Храмовая обитель жила своей спокойной жизнью. Мимо промчалась стайка малышей. Неспешно прошли две женщины с бадейками на коромыслах – должно быть, несли воду на кухню. Занятые беседой, они даже не бросили взгляда на двоих паломников, стоящих у входа в трапезную.
– Вечером, – повторила Беатриса. – Те из свиты, кому госпожа не доверяет, получат приказ нести патрульную службу. Я узнала – будут обходить обитель вдоль стен. Мы сможем проскочить к дому. У спальни стоит верный часовой. Я дам вам свой розовый плащ с капюшоном. Если кто-то из прислуги случайно увидит вас, то примет за меня.