Крылья распахнуть!
Шрифт:
Только у старого погонщика оставались сомнения.
– Простите, сударь, но как вы ухитрились три года учиться под вымышленным именем? Существуют Бархатные Книги, в которых перечислены все покойные и ныне здравствующие дворяне всех стран, списки пополняются каждые десять лет. Неужели за три года в академии не спохватились, что у них учится несуществующий барон?
– Кто несуществующий?! – возмутился Дик. – Донатус деу Вильмготериан – несуществующий? Да в нем росту побольше, чем в вашем рябом леташе! И брюшко такое… вместительное. Мой ровесник, между прочим. У него поместье
Эти рассуждения крепко не понравились команде, но желание снова оказаться в небесах (да еще всем вместе, на одной палубе!) заставило леташей смолчать.
Наконец Мара не выдержала:
– А какой у вас, сударь, корабль-то?
Дик Бенц легко развел руками и ответил беспечно:
– Так ведь был бы капитан, а корабль найдется!
Вот тут-то все и началось…
5
Команда взметнулась на ноги так же резко и дружно, как только что на защиту илва. На этот раз илв тоже вскочил, сверкая желтыми глазами и выпустив когти. Его, как и других, взбесило это издевательство. Обнадежить и тут же оставить с носом – да за такое надо выделать насмешнику шкуру, как в кожевенной мастерской!
– Ты, – гаркнул боцман Хаанс, – ворона в шляпе! Я ж тебе все бимсы и шпангоуты переломаю! Я ж тебя…
И боцманский кулачище тяжело ухнул… в воздух. Туда, где только что торчала наглая физиономия капитана без корабля.
Как этот вьюн ухитрился увернуться? Оказался рядом с боцманской рукой, ухватил ее за запястье, рванул по ходу удара. Боцман растянулся на столе – и тут же Дик Бенц шарахнулся от глиняного кувшина, брошенного Марой.
– Сволочь! – крикнула девушка. – А я-то почти поверила!..
Кувшин разлетелся вдребезги на середине зала.
– Эй, там!.. – вскинулся у входа вышибала. – Посуду бить?!
Его прервал грохот: боцман Хаанс перевернул стол, который мешал добраться до паршивца Бенца. Посуда разлетелась по залу, на шум обернулась вся таверна. Боцман перепрыгнул через опрокинутый стол и ринулся к обманщику. Проворный юнец вновь уклонился от удара и дал боцману подножку. А когда тот растянулся на полу, Дик Бенц сорвал с себя шляпу, надел на голову оказавшейся рядом подавальщице и быстро проговорил:
– Побереги ее, красотка!
И тут же помчался к лестнице, потому что на него с двух сторон набросились халфатиец и вооружившаяся медным блюдом Мара.
Дремавшая на галерейке старуха с бубном проснулась, глянула вниз и проницательно заявила:
– Сейчас будет всем пляскам пляска! А ну, мальчики, вжарим!
И с галерейки
А внизу вышибала ухватил за ворот старика-погонщика, смекнув, что именно у него – остатки денег всей компании.
– А ну, стой! Кто за посуду будет платить, за мебель, за…
Вышибала не договорил: на него прыгнул илв. Человеку бы так не прыгнуть: с места, по-кошачьи, собрав невероятно гибкое тело, как пружину, и метнувшись вперед. Бросок был так силен, что вышибала не устоял на ногах и покатился по полу вместе с вцепившимся в него илвом.
Погонщик подобрал чудом не разбившуюся кружку, склонился над катающимся по полу живым клубком, улучил момент, когда сверху оказалась голова вышибалы, и аккуратно приложил по этой голове глиняным донцем.
Кружка разделила судьбу прочей незадачливой посуды, а вышибала больше в событиях участия не принимал, разве что другие спотыкались о его бесчувственное, как мешок с углем, тело.
А Дик Бенц тем временем столкнул с лестницы халфатийца, да так удачно, что тот и Мару с ног сбил. Но оба сразу вскочили и вновь ринулись на штурм лестницы.
– Да что ж это такое? – весело прокричал Бенц. – И команду толком не навербовал, а уже мятеж унимаю!
– Я тебе покажу команду! – рычала Мара, стараясь достать до него блюдом. – Я тебе покажу «навербовал»!..
Под двойным напором Дик поднимался все выше, сдавая позиции ступеньку за ступенькой. За шпагу взяться он и не пытался – орудовал кулаком и сапогами. Вся таверна с интересом наблюдала за ходом боевых действий.
Лита швырнула кружку в Бенца, но промахнулась, угодила в захмелевшего леташа, мирно дремавшего за столиком у лестницы. От удара тот проснулся и, ничего не поняв, свирепо вцепился в своего собутыльника, тоже осоловевшего.
Райсул и Мара загнали самозванца на галерейку. Казалось бы, отступать парню некуда. Однако под одобрительные крики зевак Бенц перемахнул через перила – но не шмякнулся на пол, а ухитрился уцепиться за прибитые к стене для украшения лосиные рога.
– Ишь ты! – восхитился краснолицый леташ. – И шпага ему не мешает!
Сильно раскачнувшись на рогах, Бенц с ловкостью, достойной илва, спрыгнул на ближайший стол и веселым демоном прошелся по нему, топча закуски и сшибая кружки.
Казалось бы, сидящие за столом леташи должны были немедленно стащить наглеца на пол и отпинать так, чтоб никакой лекарь ему ребра на место не вставил. Так бы и случилось, но в этот самый миг толстяк-капитан, только что мирно смаковавший свиное ребрышко в сторонке от своей команды, подал голос:
– Эй, леташи погорелые! Что у вас там за болтанка на курсе?
В другое время команда «Облачного коня» уважила бы капитанский шнур и ответила толстяку чинно, честь по чести. Но сейчас они были разъярены. И боцман свирепо гаркнул в ответ:
– Хлебай свое пиво, пузан, пока тебе рожу не таранят!
В пировавших леташах тут же пробудился командный дух: нашему капитану хамят?! Парни загомонили наперебой:
– Это кто таранить будет? Ты, рябой? Бабу свою тарань!
– Что эти облачные кони вытворяют, а?