Крылья ворона

Каннингем Элейн

Ее богохульная шутка заставила Фиодора слабо улыбнуться, и он снова потянулся к руке дроу, но не успел коснуться ее, как это сделал некто другой.

Внезапный лютый холод пронизал Лириэль, сковал ее тело и душу, словно объятия злого духа.

После первого шока Лириэль узнала знакомое ощущение, то самое, которому она так радовалась во время недолгого пребывания в Арак-Тинилит. В ту пору юная дроу относилась к Ллос с симпатией. Богиня слушала молившихся ей и вознаграждала за преданность, даруя магию.

Такие щедрость и заботливость были ранее Неведомы Лириэль. Теперь она лучше узнала эту богиню. Ллос вовсе не любящая мать; Ллос – это сила, которая развращает и разрушает.

Ревнивая сила.

Взгляд Лириэль скользнул по лицу Фиодора, и ее мысленному взору опять предстало богослужение, обычное для Мензоберранзана: жрица, торопливо идущая к жертвеннику Ллос, держит в окровавленных ладонях поднос с еще трепещущим сердцем своего возлюбленного. Такого проявления преданности требовала Ллос. Едва лишь тлеющие угольки страсти грозили вспыхнуть чистым ярким пламенем, сердечные пожары дроу заливались кровью.

Она оттолкнула протянутую Фиодором руку и попятилась, крепко обхватив себя руками и мотая головой из стороны в сторону в яростном отрицании.

Фиодор непроизвольно шагнул к ней. Она шарахнулась от него и вскинула руку, отчаянно стремясь удержать его на расстоянии.

– Уходи. Уходи! – кричала она.

Он глядел, как она продолжает пятиться, уставившись на палубу огромными от ужаса глазами. С внезапной уверенностью, дарованной видением, Фиодор понял, что она не столько убегает от чего-то, сколько пытается увести это за собой прочь.

И тогда Фиодор увидел тень – огромный паук с головой прекрасной эльфийской женщины. Встающая луна была точно позади Лириэль, и тень кралась следом за дроу, двигалась с ней вместе, будто была ее собственной.

Повинуясь порыву, Фиодор выхватил меч и ударил паучью тень в самое сердце. Лезвие глубоко вонзилось в доски палубы. Прежде чем он успел выпустить рукоять, струя силы – холодной, темной и злой – ударила в меч и швырнула рашеми в воздух. Он ударился о борт с жутким глухим стуком.

– Беги, – умоляла Лириэль, – или плыви. Что угодно, только уходи!

Он не мог понять муку, звенящую в ее голосе, но не мог и оставить ее одну сражаться в этом поединке. Он оттолкнулся от борта и побежал. Вместо того чтобы снова атаковать, он подхватил Лириэль на руки и встал с нею так, чтобы их общая тень накрыла тень Паучьей Королевы.

– Ты не имеешь власти над Лириэль, – тихо произнес он, прямо обращаясь к затаившемуся злу. – Ты порвала с ней, а она – с тобой.

Слабый издевательский смешок зазвенел в его мозгу.

Волк всегда волк, – насмехался невероятно красивый женский голос, говоря на странном наречии, которое он каким-то образом понимал.

Лириэль закрыла уши ладонями.

– Она слышала нас, – безнадежно прошептала

дроу. – Фиодор, оставь меня.

– Нет.

– Ты не понимаешь! Никакой мужчина не может встать между жрицей и ее богиней и остаться в живых!

– Ну и что? Ты же не жрица.

– Я была ею, – сказала Лириэль, – и Ллос не собирается отпускать меня.

– У нее нет выбора, – твердо ответил Фиодор. – Никакой бог, никакая богиня не может силой заставить свободную душу поклоняться себе. Ты хочешь быть свободной от нее?

– Да!

– Скажи ей это.

– Я уже говорила.

– Еще раз, – убеждал Фиодор, – и потом еще. Откажись от бога трижды, и все ваши связи с ним будут разорваны. Так говорится во всех старинных преданиях.

Похоже, попробовать стоило. Лириэль кивнула и сделала глубокий вдох.

– Госпожа Ллос, я не твоя жрица. Мать Ллос, я больше не твое дитя, – прошептала она.

Холод стал сильнее. Лириэль видела, что лицо ее друга побледнело, губы стали синевато-серыми. Страх за него вновь вернулся к ней, и она попыталась вырваться. Фиодор покачал головой, сильнее прижимая ее к себе, и укутал их обоих своим плащом. Общее тепло заструилось по их телам, гоня прочь тьму и стужу.

Дроу и ее рыцарь, едва дыша, прижались друг к другу и ждали ответа темной богини.

Время шло, и они не слышали ничего, кроме голосов занятых работой матросов да плеска воды за бортом.

Лириэль выскользнула из объятий Фиодора и шагнула вперед. Тень, бежавшая перед ней в лунном свете, была ее собственная – тень маленькой стройной дроу, расправившей плечи и дерзко вскинувшей голову.

Она подавила мгновенную слабость облегчения и тускло улыбнулась Фиодору.

– Когда я в следующий раз начну тебя дразнить насчет твоих заплесневелых сказок, напомни мне об этой минуте.

– Лучше нам обоим забыть ее, – возразил он. – Все это принадлежит прошлому, и пусть там и останется.

– А оно останется? – Голос ее был неожиданно серьезен.

– Ты должна сделать так, чтобы осталось. Не произноси это имя. Не делай ничего, что могло бы способствовать ее возвращению.

– Эй, Первый Топор! – окликнул грубый мужской голос.

Они оба обернулись на зов. Фиодор непродолжительное время носил этот титул и был боевым вождем Руафима. Некоторые из сражавшихся тогда рядом с ним плыли сейчас на «Нарвале».

Несколько моряков бросили работу и недоуменно таращились на дроу и ее спутника, пытаясь понять причины необъяснимой вспышки Лириэль. Большинству, однако, было не до этого – они перевязывали раненых, скидывали за борт трупы булливагов и смывали с палубы кровь. Один мужчина стоял отдельно от остальных, указывая на луну окровавленной шваброй. Фиодор узнал его, это был Хальрик, седой ветеран, бывалый воин и моряк. На фоне луны взмахивали темные птичьи крылья, и вид их был ему знаком.

– Ворон? – прошептал он.