Крылья ворона
Шрифт:
– Найти! – рявкнул Горлист, но он уже знал, что их старания будут тщетны. Срывая злость, он пнул лежащего наемника. – Тащите его наружу и наблюдайте за ним, пока не взойдет луна, – распорядился он. – Может, появление в банде дроу-оборотня вдохновит вас на охотничьи подвиги!
Наемники сделали, как он велел. Они обнажили мечи под ночным небом и ждали, кто с любопытством, кто со старательно скрываемой тревогой, когда свершится превращение и их недавний товарищ начнет оживать.
Тянулись часы, отмеченные лишь звуком капающей воды в каком-то туннеле.
– Луна
– Значит, не оборотень, – задумчиво бросил Горлист. – Что же она такое, если способна на такие превращения? Друид? Ведьма?
– Хуже, – угрюмо ответил певец смерти. – Эта девка – литари.
Небо уже было усыпано звездами, когда Лириэль добралась наконец до своего маленького домика. Фиодор был уже там, он прилежно помешивал какое-то варево.
– Ты готовишь, – отметила она. – Домовому это вряд ли понравится.
Он быстро взглянул на нее.
– Ты с ним говорила?
– Мы пришли к взаимопониманию. – Она заперла дверь, отвязала с пояса маску и облегченно вздохнула, вновь оказавшись в собственном обличье. Самым приятным в этом стало выражение глаз Фиодора.
– Во всех песнях и сказаниях говорится, что Семь Сестер – прекраснейшие из женщин, – тихо шепнул он. – То ли все барды спятили, то ли просто ослепли?
Дроу бросилась в его объятия. Они долгое мгновение стояли так, потом она повела его к расстеленной постели. Они улеглись рядышком, голова Лириэль покоилась на широком плече Фиодора.
– Рашемен – занятное местечко. Меня раздел ко сну домовой, потом изучал целый ковен Колдуний, потом напали водный дух в виде дракона и весьма мускулистая русалка. А у тебя как прошел денек?
– Примерно так же.
– Хм.
Она подняла лицо к его лицу, и долгое время им не нужны были слова. Горшок исходил паром, домовой вздыхал, и ни воину, ни Летящей На Крыльях Ветра не было до этого ровным счетом никакого дела.
Много позже Фиодор позвал ее во двор и указал на звезды.
– Видишь маленькую группку звезд вон там, в виде креста? Мы называем их Стражи, в честь духов, которые стерегут четыре угла года. Эта яркая звезда – Мокошь, это имя духа урожая. Звезды выстраиваются так каждый раз, когда год поворачивает. Скоро мы будем праздновать Осенний Закат, время, когда ночь и день равны и колесо года поворачивает на зиму.
Дроу поплотнее запахнула плащ.
– Я слышала о зиме. Она холоднее, чем то, что сейчас?
– Гораздо, но сегодня вечером дует холодный ветер. Пойдем лучше в дом.
Она задумчиво смотрела в сторону леса. Фиодор проследил за ее взглядом и покачал головой.
– Это неразумно. Наша земля населена духами, и по ночам полно привидений. А теперь их даже больше, чем прежде.
– Зофия сказала, что я должна знать духов этой земли, – возразила Лириэль. – Может ли быть лучший способ познакомиться с ними?
Он со вздохом уступил.
– Мы будем завтракать с Васти и детьми. Пожалуй,
– Или утраки, – усмехнулась она, вспомнив их недавние злоключения.
В глазах Фиодора мелькнула усмешка.
– Почему бы и нет? Что бы Васти ни готовила, на вкус все равно будет одинаково.
Они быстро зашагали по грязной разъезженной дороге, вившейся среди полей. Лириэль услышала слева слабый шорох. Уголком глаза она заметила низенького, толстого, уродливого гнома, который торопливо бежал по стерне, не отставая от них. Зеленые волосы его свисали с черепа, словно длинная луговая трава, густые зеленые усы топорщились под большущим носом. Большие, глубоко посаженные глаза гнома затеняли нависшие косматые брови, но Лириэль с одного взгляда рассмотрела, что один из них светло-зеленый, а другой сверкает оранжевым блеском.
– Полевик, – озабоченно заметил Фиодор.
– Опасный?
– Только если уснуть в поле или пойти за ним в хлеба. Меня смущает время. Обычно полевики выходят, только когда солнце стоит высоко.
– Может, он отведал чая Зофии и теперь не может уснуть.
Рашеми коротко рассмеялся, и озабоченное выражение снова вернулось на его лицо.
– Ты знаешь, что я немного наделен видением. Еще до того, как покинуть Рашемен, я начал видеть то, чего не должно было бы быть. Привидения, духов, даже героев из сказаний, которые отец моего отца слыхивал от своего деда. Они слонялись, точно пьяницы, которых осерчавшие жены выгнали из дома и которые не понимают ни где они, ни куда должны идти. Так пошло со Смутных Времен. Магия Рашемена лежит в самой земле и в духах этой земли. Это не то что заклинания магов, которые можно сотворить и тут же забыть, а потом разучить заново. Ни одна Колдунья не скажет этого, но я подозреваю, что наша магия перестала действовать так, как должна была бы.
Лириэль обдумывала его слова, размышляя, не было ли все это частью смутных прорицаний Зофии.
Не успела она сказать это вслух, яростный порыв ветра ударил в деревья с пронзительным, едва ли не металлическим визгом. Затрещали ветви. Смолкли поющие насекомые, и маленькая пичуга упала со своего насеста. Лириэль остановилась и подняла ее, удивляясь, какая легкая эта малютка. Какая холодная.
Фиодор схватил ее за руку и заставил подняться.
– Скорее, – подгонял он. – Нам нужно оказаться под защитой стен, прежде чем снова прозвучит песня беур.
По настойчивости его тона Лириэль поняла, что сейчас надо бежать, а вопросы задавать потом.
Они мчались через лес, возвращаясь по своим следам, и почти выбежали из него, когда увидели старуху. Она стояла впереди на тропе, опираясь на длинный деревянный посох. Косматые волосы ее были белыми, как у дроу, а морщинистая кожа посинела от холода. Босая, в лохмотьях, и вид у нее был такой, будто она упала бы, не будь у нее в шишковатых руках посоха.
Рашеми резко остановился и толкнул Лириэль себе за спину.