Крылья возмездия
Шрифт:
– Что ты хочешь сделать? – настороженно спросила ангел.
Нэш сжал в кулаке фиолетовое кольцо и почувствовал исходящее от него тепло.
– Спасти своего любимого человека. Ну и тебя заодно.
Нэш опустился на все тот же стул и посмотрел на двух ведьмаков и архангела. Впервые за время заключения здесь был кто-то помимо льерсцев.
– Я не знаю.
– Мы проходили это, Коффман. Ответь на вопрос, иначе от твоей красотки и следа не останется.
Он сжал челюсти так
– Я. Не. Знаю, – прошипел Нэш, пытаясь подавить гнев.
Ведьмаки переглянулись, и ему не понравился блеск в их глазах. Если его план не увенчается успехом, все будет кончено.
– Встречный вопрос, уважаемые льерсцы. – Нэш решил потянуть время и дать возможность Леоне привести в себя Клэр. Они должны дождаться его знака: камера находилась недалеко, поэтому звуки бойни точно услышат. – Что можно сделать с помощью обычного дерева? Зачем вам плакучая ива, и с чего вы решили, что Альянс о ней хоть что-либо знает?
–С чего ты решил, что можешь задавать вопросы? Вы, жалкие предатели, только делаете вид, будто боретесь за какую-то там свободу, – хмыкнул ведьмак справа, доставая из кармана два ножа. – Какая, к чертям собачьим, свобода? Как ангелы, отвергнувшие свою Богиню, могут за что-либо сражаться? Вы должны гнить в темнице и есть с ее рук, когда она того пожелает.
Нэш тихо зарычал, оскалив верхние зубы.
«Дыши. Ты должен спасти Клэр и Леону. Дыши, пожалуйста. И найди взрывчатку».
– Когда-нибудь мы поменяемся с вами местами.
Они втроем загоготали над его ответом, после чего архангел отошел к столу и принялся натачивать ножи.
– Знаешь, что я тебе скажу. – Он повернулся вполоборота, поднял нож на уровень глаз и с интересом осмотрел его. – Какими бы сильными ни были ангелы, ведьмаки или тамплиеры, мы все боимся боли. Она – главный рычаг. И только благодаря ей можно узнать ответ на любой вопрос.
– Даже если бы я что-то знал, никогда бы вам не сказал. Пытайте вы меня еще сотню лет, я буду молчать. А знаете почему? – Нэш усмехнулся. – Потому что физическая боль проходит, а душевная – нет.
– У твоего мертвого брата боль тоже прошла? Кажется, его звали… – Архангел повернулся и театрально постучал по подбородку. – Марсель?
Нэш замер.
После таких слов каждый бы пришел в ярость. Каждый бы начал рвать и метать, сносить все на своем пути, вымещая внутренние страдания. Каждый бы захотел броситься в драку, потому что после таких слов разум всегда уступает чувствам.
Но Нэш этого не сделал.
Он закрыл глаза, перед которыми появилась красная пелена, и расправил плечи.
– Ты не достоин даже произносить его имя.
Ему пришлось отключить чувства. Он часто так делал: представлял, что вытягивает из себя все эмоции,
Только после этого было сложно не остаться бесчувственной грудой костей.
Все считали, что Нэш – беззаботный весельчак. Только никто не видел, что внутри него нет чувств. Они все хранятся в той самой коробочке, которую он боится открыть, чтобы не умереть от боли.
– Разговоры всегда были твоей сильной стороной, Коффман. Так что же изменилось сейчас?
Он промолчал, неподвижно смотря прямо перед собой. Ни одно перышко прижатых к стулу крыльев не шелохнулось.
– Согласен, не будем отвлекаться, – хмыкнул архангел и снова принялся подготавливать пыточные инструменты. Видимо, сегодня он решил поиздеваться сильнее, раз тратил на это столько времени.
Когда один из ведьмаков отвернулся вправо к углям, а второй – к выходу, Нэш сжал в кулаках большие пальцы и со всей силы дернул. Послышался щелчок, который был скрыт за покашливанием. Пальцы вышли из суставов. Нэш лишь поморщился от ощущения, будто его опалила одна из лисиц Эстеллы.
– А знаешь, что хуже боли? – внезапно спросил ангел.
Нэш заметил, что к поясу стоящего рядом ведьмака прикреплен топор.
– Боль от страданий любимого человека.
В его голосе проскользнули нотки какого-то садистского удовольствия, которые заставили Нэша насторожиться. Но он продолжил шарить взглядом по комнате, не отвлекаясь и продумывая следующий шаг.
– Впусти ее.
Нэш замер. Ведьмак, направившийся к выходу, распахнул дверь.
«Только не она».
«Только не она».
«Только не она».
– Клэри…
Девушка споткнулась и упала на пол, тихо пискнув. Ведьмак поднял ее за ворот кофты и толкнул в центр камеры. На нежном лице отразилась агония, когда выбитые коленные чашечки столкнулись с каменным полом.
– Нет… – прошептал Нэш, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Нет, подождите… Что вы хотите с ней делать? Я вам все скажу, только верните ее в камеру!
– А как мы удостоверимся, что ты сказал правду?
Он перевел взгляд на архангела, подступающего к дрожащей Клэр.
Но в его руках ничего не было.
Ни ножа, ни углей, ни топора.
– У нас в Льерсе принято ставить женщин на место, Коффман. Они слишком ядовиты. Не заметишь, как по твоим венам расползется яд этой малышки.
Он остановился около Клэр.
И начал расстегивать штаны.
Гнев, словно молния, пробежался по всему телу – от подрагивающих пальцев до крепко сжатой челюсти. Нэш впервые за два века мечтал размозжить кому-то череп, выколоть глаза или отрубить голову, повесив ее после этого на входные ворота дворца. Красная пелена, появившаяся при упоминании брата, превратилась в плотную завесу ярости.