Крылья
Шрифт:
Прыгая через несколько ступенек, я понеслась вниз по лестнице. Вот уж когда я прокляла ее эстетичную пологую протяженность… Действительно, пока я бежала, у дверей внизу показался мой старый знакомый Трабдор. Вооружен он был, правда, несолидно — всего лишь кочергой, но в бою длина и вес оружия значат больше, чем его благородное происхождение.
— Уйди, если хочешь жить! — крикнула я ему, подбегая.
Он ухмылялся, помахивая своей железякой. Я сделала обманное движение и устремила саблю ему в живот.
Он, конечно, попытался парировать удар кочергой, но опоздал всего лишь на мгновение. Это
Едва Трабдор упал, грохнул выстрел, и в двери передо мной образовалась дыра, швырнув мелкие щепки мне в лицо. Я обернулась, одновременно пригибаясь. Еще двое слуг с саблями сбегали по лестнице, а на верхней площадке стоял сам хозяин — все еще голый, но в руке его дымился пистолет. В левой у него был второй, заряженный, и я, не став дожидаться, пока рацах переложит его в правую руку, выскочила на улицу.
Хотя, по логике, закон должен был быть целиком на моей стороне, я, наученная прошлым опытом, даже и здесь не ощутила себя в безопасности и мчалась вперед, пугая прохожих. Свернуть было некуда — для этого нужно было подняться на поперечную галерею, а там, на глазах у всей улицы, я почувствовала бы себя еще уязвимей. Наконец я выскочила на крохотную по ранайским меркам площадь, больше похожую на простой перекресток, и свернула на другую улицу, такую же узкую, как и первая. Пробежав еще локтей двести, я остановилась в ложбине между двумя круглыми домами, тяжело переводя дух.
На бегу я не замечала холода, но теперь он быстро напомнил мне, в каком виде я выскочила из дома рацаха. Я натянула мятую сырую рубашку и поджала босую ногу. Положение было совсем скверным. Судя по погоде, того и гляди пойдет снег, а у меня — ни нормальной одежды и обуви, ни денег, чтобы все это купить. И, что еще хуже, мои крылья выставлены на всеобщее обозрение, а я помнила отношение гантрусов к крылатым. «Ниже низшей касты» — так, кажется, сказал тот торговец, которому потом Чаха перерезала горло. Интересно, к какой касте, по его мнению, относились дикари…
Ладно. Стоя на одной ноге между домами, толку не добьешься. Надо куда-то идти хотя бы для того, чтобы согреться. Я вышла на улицу и быстро зашагала в прежнем направлении.
Я вскоре заметила, что иду, не поднимая глаз на прохожих. Мне вовсе не хотелось встречаться с брезгливо-презрительными взглядами. Я бы, конечно, могла достойно ответить на такой взгляд, но это было слишком опасно.
Наверное, вот так, опустив глаза, и должны в их представлении ходить крылатые… Ладно, когда-нибудь я еще посмотрю на них на всех сверху вниз. С высоты летящего звездного корабля!
Мои мечтания были прерваны самым грубым образом. Камень больно ударил меня в левое крыло. Ну нет, всему есть предел! Я резко повернулась и увидела троих парней. Лет по шестнадцать, если, конечно, судить по внешности, а не по интеллекту. Они весело ржали, один из них подкидывал в ладони следующий камень, а другой оглядывался по сторонам, как видно, тоже подыскивая метательный снаряд.
И тогда… я просто бросилась наутек. С одним бы я еще справилась, и то при условии, что прохожие не встали бы на его сторону, но с тремя, без всякого оружия… Естественно, они с улюлюканьем пустились в погоню.
И
Улица привела меня на другую площадь, заметно больше предыдущей. В центре ее возвышалось круглое здание, похожее на огромную беседку с витыми колоннами по периметру и посеребренным куполом.
Толпа горожан, поднимаясь по концентрическим мраморным ступеням, втекала в него ручейками между колоннами с разных сторон — как видно, у здания было несколько входов, расположенных по всей окружности. Административное сооружение, храм или, может быть, театр? Для театра, правда, рановато — было еще около полудня, но кто их, гантрусов, знает… А может, и вовсе крытый рынок? Выглядит чересчур роскошно, но, учитывая гантруское отношение к торговле…
Я остановилась (вроде бы погони больше не было) и стала приглядываться к публике. Если туда может войти любой, там можно по крайней мере погреться. Может быть, даже найти какую-нибудь работу. Теперь я была уже согласна на любую.
Народ, заходивший в здание, выглядел по-разному. По гантруским хламидам я не могла определять статус столь же уверенно, как по ранайским костюмам, но уж, по крайней мере, могла отличить богатых от бедных. Я заметила, что они входят через разные двери, и догадалась, что каждый из входов предназначен для своей касты. Это при том, что здание было круглое и входы — одинаковые… Заметив нескольких оборванцев, уверенно поднявшихся по мраморным ступеням, я решилась и последовала за ними.
Это оказался не рынок и не театр, а храм; я догадалась об этом, увидев над головами воздвигнутый в центре серебряный алтарь, сверкавший в лучах света, падавшего сквозь вертикальные щелевидные окна в куполе. Над алтарем стоял жрец в синей маске и синем балахоне, расшитом серебряными блестками. Остальная часть обширного помещения была погружена в полумрак. Как видно, в храме должна была состояться какая-то церемония, но то ли до начала оставалось еще достаточно времени, то ли горожане не отличались религиозным рвением, но народу внутри пока было не очень много. Я успела заметить, что все верующие стоят по своим секторам, границы которых выложены выпуклым белым камнем на черном полу. Служба была общей для всех каст, и все же они не должны были смешиваться.
Больше я ничего не успела рассмотреть, ибо вокруг меня послышались возмущенные возгласы, быстро переросшие в гневный гул. Я испуганно огляделась. Стоявшие поблизости явно не отличались ни богатством, ни высокой кастовой принадлежностью, однако пятились от меня, как от заразной, гневно тыча в мою сторону пальцами и что-то визгливо выкрикивая. У некоторых от усердия даже слюна летела изо рта. «Осквернение!… Оскорбление!… Крылатая в храме Неба!…» — различила я.
— Извините! — воскликнула я, осознав свою роковую ошибку. — Я не знала, что это нельзя! Я не здешняя! Я уже ухожу!