Крылья

Пайк Эприлинн

Родители начали выгружать из багажника грабли, ведра и моющие средства. Лорел достала с заднего сиденья гитару, и мама рассмеялась:

– Обожаю, когда ты играешь на этой старушке!

– Почему?

– Напоминает мне о временах, когда я сама играла, еще в Беркли. – Она улыбнулась папе. – Мы тогда познакомились. Помнишь, как мы хипповали?

Лорел посмотрела на мамину длинную косу и папины кожаные сандалии.

– Да вы и сейчас хиппуете!

– Это ерунда. Тогда мы хипповали по-настоящему. –Мама

взяла папу за руку, и их пальцы переплелись. – Я брала эту гитару на сидячие забастовки. Играла «Нас не сдвинуть», ужасно фальшивя, а остальные подвывали. Помнишь?

Отец улыбнулся и покачал головой.

– Старые добрые времена! – съязвил он.

– Да ладно, было весело!

– Как скажешь, – уступил папа, целуя маму.

– Можно, я прогуляюсь? – спросила Лорел, вешая гитару на плечо. – А потом вам помогу.

– Конечно, – ответила мама, склонившись над багажником.

– Ну, пока! – уже на ходу попрощалась Лорел.

Лес был смешанный: светло-зеленый ковер из опавшей листвы оттенял хвою, а кору деревьев покрывал темно-зеленый мох – куда ни глянь, всюду зелень. Утром прошел легкий дождь, а теперь вышло солнце, и миллионы капель превратились в мерцающие шарики: листья будто бы посыпали изумрудами. Лорел медленно шла по тропе, уходящей в лесную чащу.

Она представила, что гуляет по какой-нибудь священной земле, среди руин многовекового храма. Увидев мшистую ветку, освещенную тонким солнечным лучом, Лорел улыбнулась и провела по ней рукой – капли воды стекли по ее пальцам и, сверкнув в полете, упали на землю.

Побыв немного в полном одиночестве, Лорел перекинула гитару вперед, развязала шарф и с облегченным вздохом приподняла блузку, чтобы дать лепесткам немного свободы. За целый день они так смялись, что выпрямлялись медленно, точно затекшие мышцы. Лорел зашагала дальше по узкой, усыпанной листьями тропинке. Услышав далекое журчание большого ручья, она пошла на звук и уже через несколько минут села на берегу, скинула шлепки и окунула ноги в прохладную воду.

Лорел всегда любила этот ручей. Сквозь прозрачную воду было видно дно и снующих туда-сюда рыбок. Там, где у камней образовывались маленькие водопады, ручей взбивал воду в белую пену, похожую на густые мыльные пузыри, – такой пейзаж украсил бы любую открытку. Лорел принялась наигрывать любимую песенку Сары Маклахлан и тихонько подпевать, вдыхая аромат цветка.

Спев первый куплет, она услышала слева шорох и резко вскинула голову. Прислушалась и вроде бы различила чей-то шепот.

– Мам? – осторожно позвала она. – Пап?

Лорел прислонила гитару к дереву и стала развязывать шарф, который обмотала вокруг запястья. Лучше спрятать лепестки, не дай бог родители увидят…

Узел никак не развязывался, и тут шорох прозвучал отчетливее – из-за ее левого плеча.

– Кто здесь?

Лорел осторожно примяла лепестки и обернула их вокруг талии. Она

уже хотела завязать их шарфом, когда из-за дерева выскочил человек – его словно бы вытолкнули. Он злобно покосился на дерево и перевел взгляд на Лорел. Раздражение как рукой сняло: в его глазах неожиданно засветилось тепло.

– Привет, – с улыбкой сказал он.

Лорел охнула и попятилась, но споткнулась о корень и упала, выпустив из рук лепестки.

Они тут же распрямились и предстали незнакомцу во всей красе.

– Не бойся!… Ох, прости меня. Давай помогу.

Лорел заглянула в его зеленые, неестественно яркие глаза. Юноша смотрел на нее сверху вниз: она все еще лежала на земле.

– Прости, пожалуйста. Мы… я пытался шуметь, думал, ты меня услышала. – Он робко улыбнулся. – Похоже, что нет.

Черты лица у него были идеально ровные – точеные скулы, гладкая загорелая кожа, какую можно увидеть на лос-анджелесском пляже, а не в прохладном мшистом лесу. Темные ресницы и брови, волосы густые и черные – чуть влажные, словно он попал под дождь, а корни волос того же зеленого цвета, что и глаза. Как он их выкрасил? От теплой, ласковой улыбки у Лорел перехватило дух.

Несколько секунд она не могла обрести дар речи.

– Кто ты?

Юноша молчал, изучая ее пытливым, немигающим взглядом.

– Кто ты? – повторила Лорел.

– Ты меня не знаешь?

Лорел помедлила с ответом. Ей и впрямь почудилось, будто они знакомы, хотя воспоминание было смутным и неуловимым.

– А должна? – настороженно уточнила она.

Пытливость исчезла из его взгляда. Незнакомец тихо, почти грустно рассмеялся, и его голос эхом отозвался среди деревьев – больше похожий на птичий, чем на человеческий.

– Меня зовут Тамани, – сказал он, все еще протягивая руку. – Можешь звать меня Тэм, если хочешь.

Вдруг осознав, что она до сих пор валяется на мокрой земле, Лорел смутилась и оробела. Она встала, совсем забыв про лепестки, охнув, резко одернула рубашку и скривилась, когда цветок прижало к спине.

– Не бойся, – успокоил ее Тамани. – Я не трону твой цветок. – Он широко улыбнулся, и Лорел почувствовала, что не понимает какой-то шутки. – Я знаю, чьи лепестки могу трогать, а чьи нет. – Тамани глубоко втянул воздух. – Ммм… Твой аромат столь же прекрасен, сколь недостижимы твои лепестки. – Он приподнял одну бровь. – По крайней мере, пока.

Тамани протянул руку к ее лицу, и Лорел не смогла шевельнуться. Он убрал из ее волос несколько листьев и окинул быстрым взглядом все ее тело.

– Вроде цела. Лепестки и стебли не сломаны.

– Ты о чем? – спросила она, пытаясь спрятать лепестки, торчащие из-под рубашки.

– Поздно скрывать, не находишь?

Она пробуравила его сердитым взглядом.

– Что ты тут делаешь?!

– Живу.

– Нет, не живешь! – растерянно возразила Лорел. – Это мояземля.