Крылья
Шрифт:
– Эмм…
Нужно было как-то продолжать, и она осмотрелась по сторонам. Что бы такое…
Живот громко заурчал.
Ангел от неожиданности прижала здоровую руку к себе, пытаясь задавить страшный звук. Новые подруги рассмеялись. Ангел тоже улыбнулась. Это был легкий смех, не злой, а такой добрый и теплый… Как она истосковалась по тому, чтобы быть частью такого смеха…
– Есть хочется. Голодная.
И Ангел показала пальцем в рот и потерла живот ладонью. Ну а как еще это объяснить?
Женщины
Савитри отступила в тень и вынула из огромной крытой бочкообразной корзины яблоко.
– Сэбу.
– Сэбу?
– Сэбу.
И она вновь улыбнулась. Ангел благодарно приняла спелый плод и вгрызлась в него зубами, повторяя про себя оба новых слова, лишь бы не забыть… Намаскара, сэбу, намаскара, сэбу, намаскара…
Яблоко давно было съедено, а Ангел так и осталась сидеть в новыми подругами, с новыми учителями. Пока она плела свою первую кривую корзинку (ну а что еще может выйти, если рабочая рука лишь одна?), она выучила еще несколько слов. Свальпха– мало, хала– много, ондху– один, кхали– пустой, кетта– плохой (это про ее корзинку… здесь и без слов все было понятно), олле– хороший (это корзинка Балы, куда ровнее и изящнее), кашта– сложно, сулабха– просто…
И потихоньку ей стало казаться, что и выучить новый язык для нее сулабха, что не будет никаких проблем… Да, она еще и не приступала к предложениям, связным фразам, но ей вполне хватит и отдельных слов. Ни на минуту Ангел не забывала о том, для чего это все делает. И понемногу начинала вытягивать из трех женщин именно те слова, которые ей были нужны. Перемежая их посторонними, которые и не старалась запомнить. Они были нужны лишь для видимости. Чтобы они не догадались.
Чтобы Крылатый не догадался.
Весь день он ходил где-то неподалеку. Ангел не видела его, но чувствовала волны чего-то недоброго, расходящегося от него во все стороны. Он все еще злился.
Но увидев ее здесь, среди людей, он еще больше напрягся… Ангел знала. Он может ее раскусить. Он уже наверняка что-то заподозрил. И ей придется приложить все силы, чтобы убедительно сыграть свою роль…
– Что ты тут делаешь?
Ну вот, все, он не выдержал, пора на сцену…
– Завожу друзей, разве не видно?
Невинно хлопает ресницами… Это вряд ли его
– Зачем это тебе?
– Ну как же «зачем»? А мне что, век в своей хижине куковать, ожидая, пока ваша светлость снизойдет до беседы со мной, жалкой смертной? Да и нужно ведь мне общаться с кем-то еще, кроме тебя. Иначе я просто с ума сойду.
– Хм. И что, получается?
– Что именно?
– Общаться.
– Ну… Понемногу. Я уже могу назвать несколько фруктов и сказать, что объелась. А еще я корзинку плету.
– Вижу.
Его губы изогнулись в саркастичной улыбке. Скорее даже, ухмылке. Ее корзинка явно не поразила его воображение. Ну и пусть. А ей она все равно нравится…
– А… Ты что-то хотел?
– То есть?
– Ну… Ты ведь зачем-то подошел ко мне. Я думала, ты со мной не разговариваешь.
– Было дело.
Он потер ушибленный бок и отвел глаза. Устремив прищуренный взгляд к далеким горам на том берегу зеленого моря, он попытался успокоиться – и отпустить все то, что копилось на душе. Похоже, ему это вполне удалось – когда он вновь повернулся к Ангелу, он даже смог ей улыбнуться. Хотя глаза и оставались холодными.
– Как-то необычно видеть тебя… здесь.
Он неопределенно махнул рукой в сторону костра.
Ангел молчала. Необычно – и ладно. Она пожала плечами (резко скривившись от боли) и вернулась к корзинке. Во всяком случае, сделала вид.
Савитри с подругами отошла в сторону – будто бы для того, чтобы снять белье с веревок, натянутых между стволами близлежащих высохших деревьев. На деле же они не спешили и постоянно посматривали в сторону Крылатых, о чем-то тихо перешептываясь. Ангел не слышала, о чем. Да если бы и слышала, пока все равно ничего бы не поняла.
– Так что…
Он опустился рядом.
– Ты и правда решила начать общаться с народом? То есть… Я хочу сказать… Ты решила наконец-то влиться в коллектив? И стать…
– Стать одной из вас?
Крылатый смутился.
– Забавно, что ты сам считаешь себя местным до мозга костей.
– Просто… Просто я теперь – часть местной культуры, можно так сказать… У меня нет выбора, принимать ее или нет, я уже в нее влился.
– То есть, и у меня выбора тоже нет?
– Конечно. Все решили за нас. Судьба решила.
Как же хорошо, что он не уловил злобы в ее вопросе. Она-то ведь уверена, что выбор есть. Потому сегодня и пришла сюда, потому и решила начать работать с языком, подбираться к Отшельнику, чтобы… Чтобы реализовать свой выбор. Все ради этого… Она даже не сразу поняла всю прелесть его последней фразы – «часть их культуры»… Подумать только! Она не стала фыркать – упустила момент. Но не отметить это про себя она не смогла. Еще немного – и он ведь станет утверждать, что вся их культура строится вокруг него и только!