Крылья
Шрифт:
То, что Лаки было известно о том, кто прикончил их с Гаем мать, очевидно. Более того, как я понял из контекста, Тайлер ещё и присутствовал лично при ее убийстве. И Гай прав: он давно не малыш, - и чтобы получить его прощение за подобный секрет, придется постараться.
Лаки оборачивается в мою сторону, взгляд вопросительный.
Пожимаю плечами: а что тут скажешь? Оставлять мальчишку на ночь на дереве нельзя – это факт. Вытаскивать силой – не повлечет за собой ничего хорошего: домой пойдет, но замкнется еще больше. А так он, по крайней мере, разговаривает.
Указываю
Лаки кивает, очевидно, придя к тем же выводам, что и я; снова берется за перекладину лестницы.
– Гай, я сейчас поднимусь,и мы поговорим.
А вот предупреждать о своих планах я точно не стал бы…
– Нет! Уходи! – как я и думал, раздается из домика.
Вздыхаю и включаю встроенный фонарь на своем коммуникаторе. Он, конечно, не сравнится с тем прожектором, которым пользуется Тайлер, но вполне сгодится, чтобы не споткнуться и не свернуть себе в темноте шею. Подсвечиваю под ноги, потом пo сторонам, думая, куда бы приземлиться – препираться братья явно будут долго, а уходить далеко мне нельзя. Кручусь, вытянув вперед руку с коммом, пытаясь что-то разглядеть, но луч света слишком короткий и дает видимость от силы на метр,так что рассмотреть, последовали ли за нами охранники Рикардо, не могу. Или ждут у ворот, или прячутся в темноте – в любом случае, пока не смогу убедиться, что Лаки и Гай в безопасности, никуда я отсюда не денусь.
– Гай, прекрати!
– Сам прекрати!
– Уй! Что это? Ботинок?!
– Что было, то и кинул!
Усмехаюсь: а младший тоже с характером – подниматься Лаки будет долго.
Листья пружинят под ногами, пока иду к заднему крыльцу дома, который выбрал местом своей временной остановки. Посижу, подожду, а заодно отпишусь Миранде, что мы нашли мальчика,и он жив-здоpов.
– Гай, я все равно залезу наверх! – доносится до меня голос Тайлера.
– Скоро у тебя кончатся снаряды,и мне ничто не помешает.
Вряд ли ему помешали бы и летящие в него ботинки, но Лаки все еще пытается дoговориться, а не брать силой – молодец.
– Я не хочу с тобой говорить! – отвечает Гай.
– Ты – лжец!
В этот момент все-таки спотыкаюсь: довольно крупный камень очень удачнo присыпан листьями и совершенно незаметен. Чертыхаюсь.
– Кто это там с тобой?
– теперь голосок мальчика звучит заинтересованно и нщё более враждебно.
– Билли Боб?
– Нет, Джейс.
– О! – останавливаюсь, оборачиваюсь – уж очень многозначительно звучит это «о». – Пусть он поднимется. А ты не лезь. Врун!
Ничего не поделаешь: придется возвращаться.
Подсвечивaю себе под ноги и иду обратно. Успеваю заметить, как Лаки со всей дури ударяет ладонью по коре дерева, прежде чем отступить в сторону.
– Поговоришь с ним?
– поворачиваетcя ко мне; говорит как ни в чем не бывало, но руку поспешно убирает в карман. Тактично делаю вид, что ничего не заметил.
– Куда я денусь? – отвечаю.
– Не бросать же его там.
Лаки морщится, отходит еще.
– Я тут где-нибудь посижу, - освещает двор вокруг. –
?сли что – что, например? Если Гай швырнет ботинком и в меня?
Однако Тайлер не в том настроении, чтобы демонстрировать ему свое остроумие.
– Не околеешь?
– спрашиваю серьезно.
– Ничего со мной не будет, - отмахивается. Храбрится, ясное дело.
Пожимаю плечом и берусь за перекладину, дергаю лестницу, проверяю, выдержит ли мой вес. Лаки уже почти поднялся по ней почти на самый верх, но я по идее тяжелее – он хоть и выше, но тощий.
Дергай – не дергай, лестница выглядит хлипкой. Ладно, если оборвется, не так уж далеко падать. Плохо, что самые нижние ветви у дерева начинаются слишком высоко,и по ним забраться не получится.
Тем не менее опасаюсь зря: лестница меня выдерживает, и я быстро оказываюсь наверху. Оборачиваюсь: Тайлер все ещё стоит пoблизости, запрокинув голову и смотря мне вслед. Поднимаю руку и показываю ему пальцами «окей». Тот кивает, поворачивается и бредет в сторону заброшенного дома.
Отворачиваюсь, свечу перед собой. Домик строили явно для детей,и присутствие взрослых здесь не предусматривалось, потому как, чтобы забраться внутрь, мне приходится не просто пригнуться, а согнуться в три погибели.
– Можно? – уточняю, замерев в проходе.
– Заходи, - получаю в ответ бурчание из темноты.
А внутри домик больше, чем кажется снизу. Должно быть, когда-то это было завидным местом для игр. Теперь же здесь можно разве что снимать фильмы ужасов – антураж соответствующий: несколько секунд разглядываю свисающую с потолка тряпичную куклу, подвешенную на шнурке прямо за горло. Мило.
Выпрямиться возможности нет, поэтому отвожу от лица жуткую куклу и продвигаюсь вперед на корточках.
– Ты где там?
– ворчу.
– Здесь.
Наконец, свет коммуникатора выхватывает из темноты мелкую фигурку ?ая. Мальчик сидит в углу у стены то ли на каком-то ящике,то ли на коробке, обхватив руками ноги и склонив лицо к острым коленкам. Он поднимает голову, щурится. Замечаю покрасневшие глаза и опухшие веки – ревел. Однако храбрится – теперь на его мордашке ясно написан вызов. С кем он собрался воевать? Со мной?
– Он остался внизу?
– глухо спрашивает Гай.
– Угу, – отзываюсь. Осматриваюсь, но не нахожу больше ничего, что могло бы послужить сидением, поэтому усаживаюсь прямо на пол.
– Там, кстати, жутко холодно, а он в тонкой ветровке.
Но давить на жалость бесполезно. ?ай только фыркает.
– Вот и пусть идет домой.
Сейчас мальчик похож на птицу на ветке зимой – нахохлившийся, одинокий.
– Твой брат переживает, - замечаю спокойно.
Мальчишка возмущенно сверкает глазами.
– А когда он врал мне целый год, он не переживал?
Хороший вопрос. Я, на его месте, задал бы такой же. Но Гай ведь не видел, как отреагировал Лаки на обличительную тираду Рикардо в адрес его матери.
– Может, и переживал, - говорю.
– Хотел тебя защитить? – заканчиваю вопросительно. Я действительно не знаю подробностей этой истории – могу толькo предполагать.